Два месяца назад кронштадтское здравоохранение возглавил Сергей Владимирович Миловатский. До этого он заведовал отделением «Скорой помощи». Его профессиональная биография началась на «Скорой» с должности фельдшера. Потом служил на флоте, закончил Военно-медицинскую академию. Два года Сергей Миловатский работал врачом на гражданских судах, но решил, что нужно профессионально расти и вернулся на «Скорую», где шесть лет проработал заведующим. До последнего времени при необходимости в составе линейных бригад выезжал на вызовы, так что проблемы Кронштадта знает изнутри.

– В России проводится реформа здравоохранения. Расскажите, как она реализуется в Кронштадте.
– Главное в реформе здравоохранения – это доступность услуг и рациональный подход. Посмотрим на примере кардиологии. В Петербурге есть 8 центров сосудистой хирургии. Кронштадт приписан к центру в Сестрорецке – это больница № 40. Все кронштадтцы с подозрением на инсульт или инфаркт попадают туда, где они могут получить высококвалифицированную медицинскую помощь. В больнице № 40 делают шунтирование, коронарографию и другие серьёзные вещи. А кардиологические койки в Кронштадте остались – для менее серьёзных случаев. Пациенты с инсультами попадают в специализированные центры, где принимают больных с нарушениями мозгового кровообращения. По КАД из Кронштадта – это 40 минут времени на дорогу. Сейчас пациента со «свежими» изменениями мы легко ставим на ноги. Проблема возникает с одинокими людьми, когда некому своевременно вызвать «Скорую». Пока, если судить по работе отделения «Скорой помощи», с нагрузкой мы справляемся. Я бы сказал, что доступность квалифицированной медицинской помощи стала выше. И то, что мы можем делать на месте, в Кронштадте, мы в любом случае будем возвращать в наш район. А вот офтальмология, онкология – этих пациентов, безусловно, должны лечить в специализированных центрах. Для них должна существовать социальная поддержка. Это и социальное такси, и другая помощь местного отдела здравоохранения. Хотя потребности, надо признать, превышают наши возможности. Кстати, Кронштадт по обращениям за медицинской помощью стоит на 2 месте в Санкт-Петербурге. Думаю, это привычка, здесь никогда никому не отказывали в помощи. И у нас по опросам населения 4 место по удовлетворённости людей в вопросе оказания медицинских услуг.
– Что вы намерены сделать в ближайшее время, с чего начнёте?
– Наша больница и поликлиника должны иметь общую информативную базу. Исследования порой дублируют, это затратно и ненужно. Идёт работа над созданием электронной карты больных, она уже действует по рентгенологии, вся информация отправляется в единый центр в Санкт-Петербурге. В ближайшее время мы планируем сбалансировать деятельность стационара, поликлиники, врачей общей практики, работу «Скорой помощи». Мы хотим сделать более доступной и качественной медицинскую помощь населению, сохранив в Кронштадте всё, что по уровню соответствует современным стандартам качества. Но специализированные центры, нам, повторюсь, не заменить.
– Можно ли говорить о рентабельности медицинских учреждений Кронштадта в условиях рыночной экономики?
– Рентабельность медучреждений – вопрос не корректный. Отрасль сама по себе не рентабельна. Затраты гораздо выше, чем доходы. Это касается государственных медучреждений. Рентабельность частных клиник можно оценить. Но у нас их немного, и мы стараемся держать баланс по ценам на услуги. Платные услуги у нас в больнице и в поликлинике не должны быть выше, чем в частной клинике. Но и демпинговать мы не должны, иначе они уйдут из района, а это тоже плохо для тех, кто хотел бы видеть в Кронштадте более широкий спектр медицинских услуг.
– Но вы стараетесь подвигать население к тому, чтобы оно чаще прибегало к платным услугам?
– Так вопрос не стоит, мы должны оказывать такие услуги, у людей должен быть выбор. Если, к примеру, в стандарт оказания услуг в санатории не входит массаж, или на него большой спрос, и всем не хватает, значит, мы должны предоставить его за деньги. Лучше так, чем без массажа. Так можно строить гибкую систему. Кстати, цены в Кронштадте ниже, чем в Питере. Мы работаем в этом направлении. Есть проблема привлечь в Кронштадт специалиста в свободное от его основной работы время, это непросто. Но и повышать стоимость услуг нельзя: народ не пойдёт.
– Несколько лет назад в кронштадтском роддоме после родов погибла женщина. Эта печальная история получила громкий резонанс. Недавно суд вынес решение о выплате её родным компенсации морального ущерба – более 10 миллионов рублей, а также о выплате трём детям, оставшимся сиротами, денежных средств до достижения ими совершеннолетия. По закону ответственность за врачебные ошибки лежит на лечебном учреждении, в данном случае – на больнице. И эта выплата ляжет на неё тяжким бременем. Из каких средств будут исполняться принятые решения суда? Не окажется ли больница без средств, не скажется ли это на качестве обслуживания других пациентов?
– Горькая история. Решение суда будет исполнено, родственникам всё будет возмещено. В решение вопроса о возмещении ущерба включилась и администрация района. Медики, которые не имеют отношения к этой трагедии, при этом пострадать не должны. Если же говорить о страховании таких рисков, то централизованно никаких решений в части государственных учреждений не принято, это сложно. У нас не настолько развита платная деятельность, чтобы это компенсировать. Нет этого и в тарифах ОМС. Мы рассматриваем вариант страхования отдельных сотрудников, которые имеют дело с высокой вероятностью рисков, например, хирургов. Пока нет ясности с бюджетом 2016 года, трудно говорить конкретно, как это будет, но мы работаем в этом направлении. У нас было страхование сотрудников «Скорой помощи» – не от врачебной ошибки, а от нападений. Но это дорогое удовольствие, пока нам пришлось от него отказаться.
– В Кронштадте плохо с узкими специалистами. Трудно попасть к кардиологу, нет офтальмолога и аллерголога для взрослых. Что вы готовы предпринять, чтобы решить проблему?
– Запросы по офтальмологу я делал лично, надеюсь получить ответ в ближайшее время. Обращался в Военно-медицинскую академию, чтобы нам присылали врача. Ситуация с офтальмологами в Петербурге тяжёлая. Специалистов не хватает. Никто не хочет вести приём больных, это рутинная работа. Боюсь, что в следующем году будет ещё сложнее, ведь теперь специалистов будут учить дольше – до 12 лет. Когда мы их дождёмся? Надежда на врачей общей практики. Они могут провести первичное обследование и назначить лечение. Могут измерить внутриглазное давление, посмотреть глазное дно, оценить острое сосудистое состояние. Это и европейский опыт. Я был в Германии, там тоже принимает врач общей практики, его офтальмологический кабинет тут же, два квадратных метра. Если что-то серьёзное, этим занимаются в стационаре: решают вопрос об операции, подбирают лекарства. Так что будем опираться на врачей общей практики и радоваться тому, что в Петербурге есть специалисты, и в сложных случаях туда всегда можно обратиться.
– Может, пригласить тех кронштадтских докторов, кто покинул наш город из-за разрушительной кадровой политики вашего предшественника?
– Если те, кто уехал, пошли в рост, им тут будет неинтересно, а те, кто ушёл на низшие должности, могут быть невостребованы в Кронштадте. Вот наш офтальмолог. Она ушла туда, где есть возможность оперировать, расти профессионально. Я это могу понять.
– У нас в стране вроде была программа по насыщению современной аппаратурой медучреждений. Но по-прежнему очередь, чтобы сделать холтеровский мониторинг при болезнях сердца, растягивается чуть ли не на год. Нельзя ли купить столько приборов, сколько нужно?
– Проблема не только в приборах, хотя ещё от четырёх или пяти я бы не отказался. Проблема в специалистах, которые могут расшифровать их показания. И ещё – мы говорим об импортозамещении. Но ведь наши приборы импортные, их должны обслуживать соответствующие специалисты. А сделать это становится всё труднее, они с нами не хотят работать. И ещё: нужно разобраться, насколько конкретному человеку требуются такие исследования. Нельзя выписывать их просто потому, что человек так захотел. Должны быть чёткие показания.
– Врач участка № 1 в детской поликлинике ушла на повышение. Детей распределили по другим участкам. Появились большие очереди. А жителей нового микрорайона «Амазонка» прикрепили всё к тому же расформированному участку № 1. Можно ли решить эту проблему, взяв в штат ещё одного педиатра?
– Педиатра мы взять готовы. Вопрос – где его взять. Кадры – основная проблема, и касается она не только нашего района.
– Вот ещё вопрос о детях. Детский стоматолог спрашивает родителей: «Вам какую пломбу – из нашего материала или из импортного, но это платно. Из импортного будет стоять долго, а из нашего – вряд ли. И обезболивание – только платно».
– Давайте я поясню ситуацию, с которой многие сталкиваются. В стандартах прописаны и материалы, и определённый объём лечения. Конечно, когда мы ставим светоотверждающую пломбу, там и полость меньше, и для здоровья лучше. Но государство для всех такой уровень оказания услуг в рамках ОМС предусмотреть не может. Поэтому есть альтернатива – платная услуга.
– Как вы оцениваете систему обязательного медицинского страхования – ОМС?
– Система ОМС, я считаю, более действенная, чем бюджетная, к которой многие из нас привыкли. Страховая компания проверяет проведённое лечение. И сам человек может проверить, сколько ему сделали и сколько за это заплатили. Страховая медицина очень распространена в мире. Эта нормальная модель, она работает. Но у нас люди не используют все возможности, скажем, диспансеризации или вакцинации – не идут! И что с этим делать?

Беседовала
Галина Маркина
Фото автора