«Когда б вы знали, из какого сора…», – написала когда-то Анна Ахматова, на десятилетия авансом оправдав наши писания. Так это про стихи, а газетной статье и вовсе простительно – вот он, наш быт, наша проза жизни. Остаётся только посмотреть на неё под особым углом.

Утраченные иллюзии

После школы, не добрав балла для поступления в университет, я пошла работать маляром в бригаду при том же вузе. По правде говоря, это был компромисс: хотелось поехать на ударную комсомольскую стройку, да мама всплакнула, почувствовав сердцем, что на высшем образовании будет поставлен жирный крест. А в бригаду при вузе – это чтобы записали в библиотеку. Чтобы читать то, что взять больше было негде.
Фамилия нашего бригадира была Шустерзон. С утра он отправлял самых крепких «бойцов» на халтуру, отдав им приличную краску, предназначенную для университетских стен и окон. Где он брал то, чем мы орудовали – двое новичков с самыми низкими разрядами – я не знаю. Народ, с ужасом озирая фиолетовые, с зелёным отливом стены и вдыхая мерзкий запах, только качал головой. Сам бригадир, измученный «разводом караула», уходил поправлять здоровье. Иногда он забегал к нам на пару минут. Дыша перегаром и грозя нам пальцем, он требовал «р-работать с высоким качеством!» и исчезал до вечера. Наработанное нами он делил между всеми членами бригады «по разряду и справедливости». Время от времени нас вызывал к себе проректор по АХЧ: «Опять напились, черти?» – интересовался он. Бригадир виновато жмурился, остальные скромно молчали. Так я работала полгода – почти без зарплаты, отводя душу в библиотеке. Соседи по столу косились на мои заляпанные не отмывающейся краской руки. А читала я, помнится, «И восходит солнце» Хемингуэя. Герои жили в Париже, пили вино, влюблялись, ездили в Памплону смотреть бой быков.
Утром бригадир выдавал фиолетовую краску и обозначал фронт работ. Этот труд отбил у меня мечту о стройке и лишил многих иллюзий. Но одна всё-таки осталась: я верила, что овладела профессией маляра и могу сама делать дома косметический ремонт. Чем я и занималась все годы до начала перестройки.

Ремонт на фоне перестройки

В начале 90-х обозначились новые тенденции в малярно-штукатурных делах. Как-то в конторе, где я работала, начался ремонт. Тут мы узрели нечто доселе невиданное. Вместо привычных работяг, одетых в то, что надо бы выбросить, да руки не доходят, к нам пришли добры молодцы с ясными взглядами и немецким инструментом, одетые, клянусь, не вру! – в клетчатые рубашки и белые комбинезоны. Работали они споро и даже интеллигентно: мусор за собой убирали и даже протирали полы. Краска у них была финская, а обои нам доверили выбирать по своему вкусу. Народ в конторе нарадоваться не мог на эти прелести нарождающегося капитализма.
Однако наша зарплата становилась всё менее капиталистической, так что дома потолки по-прежнему приходилось белить самим. Добры молодцы в белом тоже куда-то подевались. Их сменили гастарбайтеры. Они стали мести улицы, мыть подъезды и ремонтировать наши квартиры.

Коля Алибабаевич

Как-то мне пришлось делать ремонт в ванной комнате. Затирать потолки и выкладывать кафель я так и не научилась. Загадочные профессионалы, спрятавшиеся за страницами газет с объявлениями про «качественно и по доступной цене», не желали марать руки на скромных метрах моей ванной комнаты. По соседству рабочие делали квартиру для одной бизнес-вумен. Они и выдали мне для работы Колю. Стояла адская жара, но мой наёмный работник чувствовал себя в душной ванной вполне комфортно и даже подбадривал меня, когда я жаловалась на зной, с интонацией Василия Алибабаевича из «Джентельменов удачи»: «Зачем ругаешься, зачем «жарко» говоришь? Жарко хорошо, жарко кости прогревает!» А ведь и впрямь становилось легче! Впрочем, скоро обнаружилось, что Колю мне отдали не из лучших побуждений. Я поняла, что если он и видел, как кладут кафель, то в одиночку явно делал это впервые. Зато интересно рассказывал про события на исторической родине. Распад СССР впервые предстал предо мной в интерпретации очевидца. И если цепь событий в Колином исполнении не всегда была понятна, то их дымный и кровавый запах он передавал довольно точно.
Чтобы конец ремонта когда-нибудь наступил, умельца нельзя было отпускать на обед: он мог тянуться до сумерек, а с их наступлением рабочее настроение окончательно покидало Алибабаевича. Приходилось не только кормить его обедом вместе с внуком, но и за руку отводить на рабочее место. На короткое время к нему присоединилась боевая подруга Таня, но девичьи дела скоро её отвлекли, так что объект Коля заканчивал в одиночестве.
«Нехороший я человек, – плакался мне Коля, – дочка болеет, деньги слать надо, а я, шакал, опять проиграл!» Оказалось, что он пал жертвой популярных в конце 90-х игровых автоматов под невинным названием «ромашка». Больше всего на свете незаконный мигрант Коля боялся милиции, которая изрядно поживилась за его счёт. Мы расстались с ним вполне дружески. Кафель он уложил хоть и кривовато, но прочно.

Ах, Надя, Наденька

Сделав выводы, к следующему ремонту я подошла основательно. Соседка, только что закончившая отделку квартиры, пригласила меня полюбоваться результатом, и очень расхваливала волшебницу Надю. При встрече та оказалась оптимистичной женщиной предпенсионного возраста. До знакомства с Надеждой я и не думала, что тяжёлую, пыльную, вредную для здоровья работу можно любить, предвкушая, как облупленный серый потолок превратится в сияющее чудо. Кстати, о натяжных потолках мы ещё не знали. Как будут сорваны старые обои, а их место займут свежие, в английскую полоску. Она радовалась преображению моей квартиры гораздо искреннее участников телевизионного проекта «Квартирный вопрос».
Кроме того, Надя оказалась человеком, которому я могла доверить не только квартиру, но и внука. «Куда это вы его уводите? – поинтересовалась она, когда я собралась по делам. – На улице холодно, пусть остаётся со мной». «Он будет лезть под руку, мешать, – сказала я, зная внуковы забавы. – Вам же работать надо!» «Не помешает он мне, разве дети могут мешать?» – нараспев ответила удивительная Надежда. За неделю работы мы так с ней сдружились, что хоть снова ремонт заводи. Внук, несмотря на дикие прыжки и резвые игры, так и не сумел оторвать приклеенные Надей обои, а потолки долго вызывали зависть подруг.

Ремонт
на переломном этапе

И вот очередной ремонт – он свалился на голову внезапно, вслед за всемирным потопом из арендованной квартиры этажом выше. С квартирантов, ясно дело, взять было нечего, а хозяева жили в другом регионе, так что на следующий день я уже звонила Наде. «Жаль, но никак не получится: большой объём работ на коттедже, – ответила Надежда. – И конца не видно: хозяева каждый день что-нибудь новенькое придумывают». Голос у неё был усталый.
Простившись с Надей до лучших времён, я взяла газету. С её страниц грели душу обещания добросовестной работы и скидок. Смотреть квартиру явилась женщина, назвавшаяся Евгенией. Сразу скажу, что паспорт у неё был заграничный, а регистрация отсутствовала. Предложенный договор Евгения, она же по паспорту Гюльнара, взяла в руки «как бомбу, взяла как ежа, как бритву обоюдоострую». Мне очень не хотелось доверять квартиру незнакомому человеку, да ещё прописанному в неведомом мне ауле, но время поджимало, делать было нечего. Приехав домой вечером, я обнаружила в квартире нескольких членов диаспоры. Мои слова про то, что нужно бы сначала счистить набел и обработать поражённую грибком стену, а уж потом клеить обои, никто не услышал. Набравшись сил, я остановила этот разгул и попросила Гюльнару выслушать меня. «Вам не нравится, как мы работаем?» – спросила гордая женщина Востока. И ушла, прихватив родственников.
Следующая команда прибыла на «Шевроле». Трое молодых людей обмерили квартиру и назвали цену, втрое превышающую наш с Гюльнарой договор. Потом появилась дама, которая представилась менеджером, а также по совместительству психологом и экстрасенсом. «Вы в дурном настроении, мне это передаётся», – скорбно сказала она. «Мне маляр нужен, а не экстрасенс», – прошипела я.
В фирме «Семья» с меня запросили за доставку шпаклёвки такую цену, что я бы предпочла принести её на руках. В общем, я поняла, что надо вспоминать уроки молодости и покупать инструмент.

Галина Беляева