15 октября 2013 года на бывшем «лютеранском», а ныне мемориальном кладбище Кронштадта прошла торжественная церемония перезахоронения останков военного водолаза главного старшины Никиты Мышляевского, погибшего в августе 1944 года при выполнении боевого задания. Но точку в этой истории ставить пока рано, гибель килектора ККО-2 и водолазного бота ВРД-76 ещё ждёт своих исследователей.

Утром 25 августа 1944 года из Военной гавани Кронштадтского порта в район Шепелевского маяка вышли два небольших вспомогательных судна Балтийского флота, килектор «ККО-2», водоизмещением 600 тонн и водолазный бот «ВРД-76», водоизмещением 500 тонн. Шёл 1161-й день войны, немцы отступали в Прибалтике и в Польше, и восточная часть Финского залива, где военным водолазам предстояло выполнить работы, считалась уже тылом. 30-му отряду подводно-технических работ Балтийского флота, в который входил водолазный бот, предстояло поднять для ремонта подводную шумопеленгаторную станцию и в тот же день вернуться в Кронштадт. Отряд благополучно прибыл в район проведения работ и приступил к выполнению задания. На палубе «ВРД-76» развернули водолазную станцию, и на глубину ушёл опытный водолаз главный старшина Никита Сергеевич Мышляевский.
А дальше случилась катастрофа, информация о которой дошла до наших дней лишь в воспоминаниях военного врача В. И. Тюрина.
«Работа по подъёму шумопеленгаторной станции подходила к концу. Погода была прекрасной, когда неожиданно грянул мощный взрыв, и килектор взлетел на воздух. Катер «Дельфин» тонул медленно, и по его палубе полз к носу старшина водолазной станции Виноградов, который при падении на палубу сломал себе обе ноги. Фельдшер Трухин, водолаз Дютюков и моторист Шалаев упали в воду и после всплытия с глубины держались за обломки взорвавшегося судна. С килектора спаслись только оба мичмана, которые плавали, держась за катушку от размотавшегося кабеля.
К месту взрыва почти полтора часа никто не подходил. Наконец, один из катеров, находившихся в пределах видимости, подошел к месту гибели килектора и водолазного бота «Дельфин» и поднял оставшихся на поверхности моряков. Всех пятерых спасенных доставили в Ижорский военно-морской госпиталь.»

Подробно о произошедшем мы узнали, когда вместе с командиром 30 ОПТР А.А. Говоровым приехали в госпиталь навестить чудом спасшихся пятерых моряков.
Вот что рассказал нам мой лекарский помощник Александр Дмитриевич Трухин:
«Когда водолаз Ника Мышляевский сообщил по телефону, что присоединил гак килектора к остропленной им шумопеленгаторной станции, я дал ему команду перейти на беседку для последующей декомпрессии. Старшина водолазной станции Виноградов передал на килектор, что можно поднимать объект. Прозвучала команда — Вира! — и со страшным грохотом заработала мощная лебедка на килекторе. Буквально через 2-3 минуты раздался мощный взрыв. Неожиданно под страшный грохот я взлетел вверх. Успел увидеть, что «Килектора» уже нет, и потерял сознание. Очнулся на глубине, вероятно, от холодной воды, и всплыл.
На мое счастье недалеко плавала деревянная дверь, на которую я взобрался. С бота «Дельфин» спаслись водолаз В. Дютюков, который, так же как и я, упал в воду, и моторист Шалаев, который упал на палубу у борта, сломал ногу и перевалился за борт, где В. Дютюков помог ему схватиться за плавающие деревянные обломки от килектора. Старшина водолазной станции Виноградов упал на палубу и сломал обе ноги. «Дельфин» медленно кормой вниз уходил под воду, а Виноградов молча, полз по палубе к носу бота, надеясь, что подойдет помощь, но никто не подходил, хотя катера вдали виднелись. Никто из членов команды катера и водолазов из кают не вышел, и бот «Дельфин» погрузился на дно.
С килектора взрывом за борт была выброшена катушка из-под кабеля. Держась за нее, плавали два мичмана. Все 25 юнг и представитель СНИС, капитан 2 ранга, погибли. У всех нас, пятерых подобранных из воды, были, несмотря на лето, явные признаки переохлаждения».
Первоначально командование Балтфлота посчитало, что суда погибли на плавающей мине, поэтому район катастрофы должным образом сразу осмотрен не был. Однако опрос выживших моряков показал, что, судя по силе взрыва, гибель судов была вызвана торпедной атакой немецкой подводной лодки. Эту версию подтвердил командир немецкой подлодки U-250 Вернер Шмидт, взятый в плен 30 июня 1944 года, после потопления его лодки советским катером «МО-103». На допросах он рассказал, что с июля 1944 года в восточной части Финского залива постоянно действовали 4-5 немецких субмарин, задачей которых была охота за советскими кораблями в этом районе. После окончания Великой Отечественной войны, когда немецкие архивы стали доступны для изучения, удалось установить название подводной лодки, атаковавшей килектор.
Подводная лодка U-242, под командованием обер-лейтенанта Карла Вильгельма Панке, вышла из Хельсинки 23 августа 1944 в район восточной части Финского залива. 26 августа немецкие подводники доложили в штаб об уничтожении двух советских кораблей. Других побед у U-242 не было, лодка погибла 5 апреля 1945 года, подорвавшись на минном заграждении у берегов Ирландии, на борту лодки погиб весь экипаж. Правда, Карл Панке пережил свою субмарину, в феврале 1945 года его перевели на берег. Командир U-242 скончался в марте 1987 года, и, к сожалению, на сегодняшний день неизвестно, оставил ли он после себя какие-либо воспоминания.

История гибели 30-го отряда подводно-технических работ Балтфлота до недавнего времени оставалась лишь в сухих строчках архивных документов.
Но летом этого года Кронштадтский Морской музей при содействии Ассоциации водолазов России организовал поисковую экспедицию к месту гибели советских моряков. Группе водолазов под руководством Василия Фролова удалось отыскать обломки килектора «ККО-2» и найти среди них останки Никиты Мышляевского в водолазном снаряжении. Останки погибшего водолаза преданы земле с воинскими почестями, а его шлем стал экспонатом Кронштадтского Морского музея.
На сегодняшний день сотрудниками Кронштадтского Морского музея установлены имена 23-х погибших военных моряков из числа экипажей килектора «ККО-2» и водолазного бота «ВРД-76», но впереди ещё предстоит большая и кропотливая работа. Остаются безымянными 25 балтийских юнг, погибших на килекторе, о которых писал в своих воспоминаниях Тюрин, неизвестны причины, по которым Балтийский флот не проводил поисковых работ на месте гибели килектора. А самое главное, пока не найдены родственники погибших.
Кронштадтский Морской музей приглашает к сотрудничеству всех, кто может помочь пролить свет на эту историю.

Андрей Краснобаев