Один из первых вариантов фасада главного корпуса.
Проект Эдуарда Анерта.
1832 год

В 2017 году Кронштадтский Военно-Морской госпиталь отмечает юбилей – 300 лет со дня основания. Когда-то он слыл лучшим в Европе военным медицинским учреждением. Врачи и фельдшеры госпиталя перевели на русский язык с латыни и французского всю учебную медицинскую литературу, разработали русскую терминологию и начали массово готовить медицинские кадры для нужд российского флота. И не только для флота. Первый учебник по акушерству на русском языке был написан хирургом Кронштадтского госпиталя В. Н. Нестеровичем. Из классов и лабораторий госпиталя вышли многие новые направления медицины. У нас были сделаны первый рентгеновский снимок и первая пункция перикарда; разрабатывались методики профилактики тропических инфекций и химподготовки питьевой воды, консервирования продуктов для дальних морских походов и многое другое. Сегодня мы начинаем публикацию юбилейных материалов о Кронштадтском ВМГ, которые подготовил давний друг «КВ» и наш постоянный читатель, руководитель «Здравушки» и краевед Евгений Жмаев.

Боковой флигель в разрезе.
Проект Эдуарда Анерта. 1832 год

Рапорт № 1. Греческий врач Маттиас

Живя в маленьком городке, привыкаешь к повседневной славе его старых кирпичей. И только круглые даты дают толчок к тому, чтобы вдруг осознать величественность.
И без оптических приборов ясно, что 300 лет для больницы – это много. Но были ли вообще государственные медицинские учреждения в России до Морского госпиталя в Кронштадте?
Известно о существовании в XI – XVI веках больничных палат в монастырях. Тут государство было ни при чём, да и учреждениями эти комнаты не назовёшь. Жертвователи XV – XVI веков финансировали создание богаделен – это, несомненно, учреждения, но точно не государственные и не вполне медицинские.
После Стоглавого собора 1551 года государство стало принимать денежное и административное участие в деятельности богадельных изб. Соловьёвская «История России с древнейших времён» облегчает нам доступ к ответу собора царю на вопрос о беспорядках в богадельных избах: «Да повелит благочестивый царь всех больных и престарелых описать по всем городам (…) и в каждом городе устроить богадельни мужские и женские, где больных, престарелых и не имущих куда голову подклонить, довольствовать пищею и одеждою, а боголюбцы пусть милостыню и все потребное им приносят, да приставить к ним здоровых строев и баб стряпчих, сколько будет пригоже; священникам добрым, целовальникам или городским людям добрым смотреть, чтоб им насильства и обиды от стряпчих не было; священники должны приходить к ним в богадельни, поучать их страху божию, чтоб жили в чистоте и покаянии, и совершать все требы». Из этой цитаты ясно, что лечить больных предполагалось едой, кровом и молитвой. Не было идеи использовать для лечения медицинские наработки человечества.
Для того, чтобы эта идея возникла и реализовалась потребовалось ещё 164 года. В 1715 году, по инициативе Петра I, открылся госпиталь в Санкт-Петербурге, а в 1717-м, благодаря графско-адмиральским ресурсам Апраксина и Крюйса, – «гофшпиталь» на Котлине. Это и были первые в России государственные медицинские учреждения, которые имели в штате настоящих врачей. Следующими были Павловский госпиталь в Москве (1763) и Обуховская больница в Петербурге (1779).
Греческий врач Маттиас Миниати поступил на русскую службу в 1707-м году, в 1715-м возглавил госпиталь в Петербурге, а в 1717-м перебрался на Котлин. Приняв в должности главного доктора лишь деревянные казармы на южном берегу, доктор Миниати не спеша выхлопотал для Морского госпиталя три каменных дома, в одном из которых разместил аптеку и анатомический театр.
Это было подлинное начало регулярного медицинского дела в России. И лучше Петра не скажешь: «Здесь всякий изнеможенный служивый найдёт себе помощь и успокоение, которого ему доселе не было. Дай только Бог, чтобы многие не имели и нужды сюда быть привозимы».

Рапорт № 2.
Доктор Синопеус

Невесёлой в XVIII веке была жизнь на Котлине. Листая адмиральские отчёты, вообразишь поставленные вплотную рубленные бараки с крохотными окнами, чуть что – без следа пожираемые пожарами. Деревянные укрепления с чугунными пушками, сметаемые неизбежными наводнениями. Страдающих от цинги и дизентерии полураздетых матросов, «шведских арестантов» и «каторжных невольников». Каменные строения были роскошной редкостью.
После смерти Петра в 1725 году долгое время не находилось влиятельного человека, который бы поддерживал город, как прежде.
Маттиас Миниати в эти годы был уже пожилым человеком. Островная жизнь и неимоверная нагрузка, ведь госпиталь всегда был переполнен вдвое, усугубили его хроническую болезнь почек. Он, пробыв на посту с момента основания госпиталя 13 лет, стал подыскивать себе на замену человека с невероятным набором качеств: энтузиаста, лекаря, организатора, учёного, смельчака. Притом молодого.
И в 1730-м году штурвал госпиталя был передан Дамианусу Синопеусу, ставшему после приёма на русскую службу Демьяном Петровичем.
Доктор Синопеус посмотрел на лечебное дело под новым углом зрения. Лечить уже заболевших – дело, несомненно, благородное. Но раз госпиталь постоянно переполнен, значит, следует вскрыть причины этого явления и начать создавать условия для предотвращения недугов. Не только лечение, но и профилактика, благодаря Демьяну Петровичу вошли в российскую жизнь.
«Parerga medica conscripta a Damiano Sinopeo medico ordinario marini nosocomii Cronstadiensis anno 1734» – это полное оригинальное название главного труда Синопеуса, известного русским докторам с 1734 года под названием «Описание болезней моряков».
Благодаря этой фундаментальной работе, стало ясно, насколько важную роль в деле сохранения здоровья моряков играет питание и обмундирование. Синопеус нащупал причины тяжёлых матросских бичей – цинги, дизентерии и воспаления лёгких. Ему открылось, что для сохранения здоровья важно также не допускать ситуаций длительной подавленности духа. Опираясь на научную основу, русский флот получил принципиально иной подход к снабжению и подготовке кораблей к походам.
Демьян Петрович оказал мощное влияние на российскую медицинскую науку, дав толчок к систематизации, исследованиям и организованной передаче знаний. Его стараниями в 1733 году в госпитале была учреждена лекарская школа, и введены две преподавательские должности.
Через год после публикации «Описания болезней моряков» в Генеральном регламенте о госпиталях 1735 года читаем: «Госпитали не едино к пользованию больных служат, но чтоб при лечении их болезней и ран учреждения могли ученены быть, дабы чрез доброе наставление, искусного медика и лекаря молодых людей производить».

Рапорт № 3. Архитектор Анерт

Переполненность и архитектурная отсталость деревянных зданий госпиталя XVIII века была очевидна всем неравнодушным островитянам – от доктора Синопеуса до адмирала Грейга. Но то безденежье казны, то войны, то чиновничья волокита откладывали строительство большого каменного здания многократно.
После Петра деревянной поступью прошли десятилетие Анны Иоановны, два десятилетия Елизаветы Петровны, три десятилетия Екатерины Второй. Мало изменилась ситуация на Котлине и в начале XIX века, при Александре Павловиче.
Однако, к восшествию Николая Первого в 1825-м году, в самом Петербурге было построено множество величественных каменных зданий, и перо русского архитектора уже бегло чертило дворцы и академии, которые радуют нас по сей день.
Юноша по имени Эдуард Анерт, родившийся в 1790-м году в немецкой семье, весьма серьёзно отнёсся к обучению в Академии художеств, посвящая истории и геометрии больше времени, чем того требовала программа. В 25 лет он в торжественной обстановке получает аттестат 1-й степени со шпагой, продолжает совершенствовать мастерство и с 1822 года помогает великому Карлу Росси строить бессмертный Главный штаб.
Величественность и функциональность – вот что вдохновляло Эдуарда Христиановича, когда он, зрелый 43-летний архитектор, в 1833-м году приступил к проектированию того здания Кронштадтского Морского госпиталя, которое мы знаем сейчас.
В архивах хранятся несколько вариантов подлинных чертежей Анерта, который не жалел сил для поиска идеальных соотношений размеров коридоров, палат, дверей. Всё было важно – высота потолков, ширина лестниц, планирование прилегающей территории. Все известные Анерту каменные больничные постройки того времени были проанализированы на предмет набора помещений, их взаимного расположения и строительных объёмов. Был учтён и тот факт, что возводимое здание является военным объектом, который должен быть
в максимальной степени скрыт от глаз и пушек возможного неприятеля.
Строительство завершилось в 1840-м году. Лучшей наградой мастеру всегда служит то, что его творение потомки веками используют по назначению. 177 лет это здание, пережив революции и войны, служит для той самой цели, для которой его придумал архитектор.
Верно сказал Василий Иванович Баженов: «Добрый архитектор должен иметь хорошее понятие о словесных науках и об истории, уметь рисовать и знать математику, камнетесательство и перспективу; но сего ещё не довольно, он должен быть честный, разумный и рассудительный человек; должен иметь живость и вкус в соображениях своих».

Евгений ЖМАЕВ

(Продолжение следует)