По страницам «Кронштадтского вестника» 1860 – 1880-х годов

Главная улица города, залитая светом фонарей и витрин, готовилась к празднику. Нарядные фасады купеческих домов выстроились в две строгие линии, очерченные вычищенными тротуарами. Вечерами здесь было многолюдно. Забегала сюда и посадская детвора, подгоняемая ребячьим любопытством.
Витрины магазинов, притягивающие взгляды детей, были как окно в чужой, непонятный, но такой завораживающий и прекрасный мир. В тёплом свете керосиновых ламп розовощёкие дамы с томным нескромным взглядом, улыбались с жестяных конфетных коробок, сказочные цветы и китайские воины с луками и мечами украшали коробки с чаем, покачивались страусовые перья на шляпах кукол, и блестела серебряная посуда…
Как не похоже было всё это на тот мир городских окраин, где пахло печным дымом и кошками, где и для пешеходов, и для повозок оставалась одна ухабистая колея с вмёрзшими помоями и навозом, зажатая сугробами, в которых утопали покосившиеся деревянные дома, дровяные сараи, галерейки, сенники, конюшни…
И маленькому человеку в заношенном тулупчике и латаных валенках, прильнувшему взглядом к золотистому стеклу, оставалось только любоваться странным миром витрин, как любуются рассветом, закатом, радугой или серебристым лунным светом, то есть без всякой надежды, проникнуть в него…

И, тем не менее, у маленьких обитателей городских окраин и подвалов доходных домов была возможность, если не прикоснуться, то чуть-чуть приблизиться к этой чужой жизни и буквально попробовать её на вкус. Не всем, а только небольшой части кронштадтских «гаврошей», её дарило Рождество.

Немного истории

По всей вероятности, первые ёлки для детей из бедных семей стал устраивать комитет кронштадтского «общества о снабжении бедных одеждою» ещё в 1850-х или самом начале 1860-х годов. Как сообщал «Кронштадтский вестник», большая часть членов и учредителей этого общества были немцы, однако, входили в него и русские, и лица других национальностей. Учредителями общества газета называла г-на Берга, датского вице-консула, и г-на Геппенера. Ставшие ежегодными детские «ёлки они устраивали поочерёдно на своих собственных квартирах и за свой счёт».
В 1860-х годах детские праздники с ёлкой проходили и в немецкой лютеранской школе, располагавшейся в доме Бритневой на Господской улице напротив Андреевского собора, а затем на углу Посадской и Владимирской улиц, где специально для школы был построен двухэтажный деревянный дом (на его месте теперь дом  № 7 по Посадской улице).
Ёлки для детей нижних чинов устраивались и в некоторых флотских экипажах по предложению их командиров. Возможно, одним из пионеров в этом начинании был капитан 1-го ранга Михаил Петрович Тироль.
В октябре 1865 года при вверенном ему 2-м флотском экипаже была устроена школа для детей нижних чинов, а 28-го декабря того же года, на ёлку в ней собрались тридцать учеников, офицеры и родители учащихся.
Во второй половине 1860-х годов огромную роль в становлении традиций помощи нуждающимся детям в Кронштадте сыграла Софья Александровна Лесовская, супруга главного командира кронштадтского порта и военного губернатора города. Именно она в конце 1860-х годов взяла на себя заботы по устройству рождественских благотворительных детских праздников, продолжив дело, начатое «обществом снабжения бедных тёплою одеждою». В 1867 году ею было основано кронштадтское Благотворительное общество (взятое под покровительство Великой Княгиней Александрой Иосифовной, а затем её дочерью Королевой Эллинов Ольгой Константиновной), а рождественские ёлки при нём стали ежегодными. Более того, они вышли на совсем иной уровень. Так, в 1866 году местом проведения детского благотворительного праздника с позволения Городского Головы, стал зал Городской Думы. Надо сказать, что должность Городского Головы в то время занимал известный в городе купец и благотворитель, человек в полном смысле слова «вышедший из народа», Филипп Степанович Степанов.
Вплоть до 1917 года число человеколюбивых обществ в нашем городе только росло, и многие из них присоединялись к традиции устройства рождественских праздников для детей из бедных семей. Так, с 1870-х годов детские ёлки проводились при приходской школе, Андреевском приходском попечительстве, Доме призрения, а позднее – и при Доме Трудолюбия. На рубеже веков обычай устраивать детскую ёлку на Рождество стал повсеместным: её проводили почти в каждом учебном заведении города или при благотворительном обществе, пусть даже самом малочисленном.
Что же касается детских ёлок в элитарных клубах, то они, как ни странно, появились несколько позже.
Первыми устраивать клубную ёлку для своих чад стали кронштадтские купцы – члены Коммерческого собрания. По всей видимости, было это в середине 1860-х годов. Спустя несколько лет первая детская рождественская ёлка прошла и в Морском собрании.
К концу 1870-х, по мере учреждения, свой детский праздник появился и в Артиллерийском собрании, а ещё позже – в Мещанско-ремесленном клубе. Впрочем, последний вряд ли можно отнести к элитарным.
Были у детских праздников и общие черты, например, главные атрибуты торжества – рождественская ёлка и обычай дарить подарки. Но было и много такого, что делало эти праздники не похожими и наполняло их совершенно разным смыслом. При этом различия начинались даже не при входе, а ещё раньше – когда определялось, кого же пригласить на ёлку.

Кого позвать на ёлку?

Понятно, что в 1860-х годах, когда традиция проведения благотворительных рождественских ёлок только складывалась, позвать на праздник всех нуждающихся кронштадтских детей было совершенно невозможно. Впрочем, мало что изменилось и в начале XX века, когда благотворительность приобрела массовый характер и стала нормой для социально ответственной части общества.
Рождественские ёлки, устраиваемые в 1860-х – 1880-х годах кронштадтским Благотворительным обществом, собирали примерно по полторы сотни детей. Кандидатов для участия
в празднике рекомендовали его члены. По крайней мере, так было в 1866 году. «Чтобы доставить возможность каждому жертвователю включить рекомендуемых им детей в список участвующих на ёлке» предлагалось «внести в список от каждого лица не более трёх детей» при этом «заблаговременно распределить им подарки и назначить каждому особый номер». Ограничен был и возраст участников детского праздника: «на ёлке могут участвовать дети не свыше 15-ти летнего возраста» – писала газета.
На рождественские ёлки при школах, в том числе учреждённых при флотских экипажах, а впоследствии и при других подразделениях флота, приходили в основном учащиеся этих школ, то есть всего несколько десятков детей преимущественно в возрасте от семи до четырнадцати лет.
То же, пожалуй, можно сказать и о ёлках, устраиваемых благотворительными обществами разного толка. Так, например, на празднике в немецкой лютеранской школе в 1866 году, по свидетельству корреспондента «Листка объявлений», собралось не менее 50 детей. В финском обществе «Ретусари», как сообщал «Кронштадтский вестник» в 1897 году, на ёлке присутствовало всего 25 детей, а в 1898-м – уже 60. Зато ёлка 1911 года, устроенная в зале Алексеева (в доме, где теперь располагается ДХШ им. М. К. Аникушина), арендованном ради праздника эстонским благотворительным обществом, собрала более двухсот ребят, что, безусловно, делало честь эстонской общине Кронштадта.
Андреевское приходское попечительство в разные годы располагало разными средствами, однако, вряд ли рождественские праздники, устраиваемые им в 1870-х – 1880-х годах, собирали более сотни детей.
В то же время детские ёлки в закрытых клубах были гораздо многолюднее, даже несмотря на то, что вход в них был открыт только для семейств их членов и постоянных гостей, пользующихся рекомендацией старшин. Правило это не раз дискутировалось, но действовало всегда. Тем не менее, начиная с 1890-х годов, на нём делался особенный акцент, чего, по-видимому, не требовалось раньше. «Назначена ёлка исключительно для детей членов и постоянных гостей собрания. Лица, не принадлежащие к составу семейств членов и гостей, права входав собрание не имеют» – напоминала газета в 1892 году.
По свидетельству кронштадтского «Листка объявлений», Рождество 1867 года в Коммерческом собрании праздновали всего около сотни детей. Однако в дальнейшем число желающих стать участниками детского праздника росло. Поэтому в обоих собраниях было принято решение заблаговременно продавать билеты на ёлку. Их цена практически не менялась на протяжении десятков лет и составляла 50 копеек и для детей, и для взрослых. Приобрести же билеты можно было накануне или непосредственно в день праздника у казначея или дежурного старшины. К концу 1870-х годов Коммерческое и Морское собрание ежегодно продавали более тысячи билетов каждое и закупали столько же игрушек, не считая бонбоньерок с конфетами, число которых обычно составляло от 500 до 700.

С кем пойти на ёлку?

Родителям было совершенно не обязательно сопровождать ребёнка на праздник, устраиваемый благотворителями. Если же они и присутствовали на нём, то обычно им отводилась роль зрителей. «Лица и глаза любовавшихся безмолвно родственников… горели радостью, полные благодарности за участие и внимание к ним и их детям», – рассказывал «Кронштадтский вестник» в 1866 году о ёлке для матросских детей 1-го флотского Его Императорского Высочества Генерал-адмирала экипажа. На такие праздники часто приходили семьями: «тут были и пожилые матросы, и женщины с грудными младенцами, которых не с кем было оставить дома, и молодые новобранцы-матросы», – писала та же газета в 1879 году о рождественском празднике в 5-м флотском экипаже.
В закрытых же городских клубах надобность в присутствии родителей не вызывала сомнений. Во-первых, они должны были служить примером поведения в клубе. Во-вторых, для родителей была предназначена вторая часть вечера – «танцы для взрослых», бывшие, как и детские танцы, совершенно неотъемлемой частью праздника.
Более того, на праздники в закрытых клубах дети приходили в сопровождении нянек или бонн, которые должны были помогать при раздевании-одевании ребёнка, а также сопровождать его домой после окончания вечера. Ведь родители оставались в собрании – для них праздник продолжался.
Любопытно, что в начале 1870-х годов, когда, порядок празднования и правила поведения на детской ёлке ещё только формировались, няньки допускались в Морское собрание вместе с детьми, причём бесплатно. Однако спустя всего несколько лет, на всех афишах и объявлениях уже присутствовало жёсткое требование: «бонны и няньки в зал не допускаются».

Программа праздника

На благотворительных ёлках порядок празднования, его сценарий, определялся устроителями, точнее их взглядами на то, как подобает отмечать Рождество детям из бедных семей, то есть из низшего сословия. Таким образом, праздник мог включать в себя песни и танцы, исполняемые детьми, с 1870-х годов – просмотр туманных или незатейливых анимационных картин, чаепитие и раздачу подарков. Кроме того, дети сами читали стихи, чаще всего, поучительные, например, басни.
В закрытых же клубах почти неизменный порядок празднования «ёлки» установился уже к середине 1870-х годов. Вечер делился на две части: для детей и для взрослых. Первая включала в себя разнообразные развлечения, беспроигрышную лотерею и детские танцы. Этот порядок оставался постоянным в течение многих лет, менялась только программа детских развлечений. В 1860-е – 1870-е годы устроители, по-видимому, обходились собственными силами, но в дальнейшем старшины собраний, ответственные за проведение праздника, приглашали, как сказали бы сейчас, аниматоров из Петербурга. Детям демонстрировали фокусы, чревовещание, марионеток, театр теней, а с 1900-х годов – кинематограф.
В начале ХХ века популярны были и «игры по Фребелевской системе», предложенные известным немецким педагогом Фридрихом Вильгельмом Августом Фребелем.
Детский входной билет на клубную ёлку давал право на бесплатное получение игрушки. Кроме того, на ёлке можно было купить билет беспроигрышной лотереи и выиграть приз. Цена такого билета не отличалась от цены входного, а иногда была даже ниже, несмотря на то, что закупочная цена на призы могла превышать стоимость лотерейного билета. Разницу оплачивало собрание.
Остаётся только добавить, что детская часть праздника, как правило, начиналась в шесть часов вечера и заканчивалась в десять или немного позднее. Из года в год с завидным постоянством ёлки в Морском собрании проходили 30-го декабря, а в Коммерческом, за редким исключением, – 26-го.

Где поставить ёлку?

Казалось бы, рождественская ёлка, как один из главных символов Рождества, должна была быть непременным атрибутом детского праздника, вне зависимости от того, кто является его устроителем: закрытый элитарный клуб или благотворители. Однако так было не всегда.
До 1879 года городское Коммерческое собрание размещалось в доме купца Синебрюхова на углу Господской и Цитадельской улиц (ныне дом № 49 на углу проспекта Ленина и улицы Сургина). Праздники там всегда отличались особенным оживлением и были очень многолюдны. Но «Кронштадтский вестник» неоднократно замечал, что «слишком тесное помещение этого собрания не позволяет открыть вход… детям не членов… клуба (детям его постоянных гостей, имевших рекомендации старшин, но никак не желающим просто посетить праздник – прим. авт.). «Даже по тесноте нельзя устроить и ёлки, этой неизбежной спутницы детских рождественских увеселений», – с сожалением добавляла газета.
Более того, трудности возникали и с устройством «базара игрушек», как называли беспроигрышную лотерею, поскольку негде было установить барабаны с лотерейными билетами, которые тогда именовали колёсами. Так что детям, пришедшим на ёлку в Купеческий клуб, приходилось довольствоваться чаепитием и лакомствами, с последующей раздачей гостинцев и игрушек, полагавшихся, впрочем, всем купившим входной детский билет. По мнению газеты, такой праздник мало отличался от «заурядного семейного вечера».
Стремясь разнообразить развлечения и найти разумный компромисс, старшины Коммерческого собрания ежегодно решали непростой вопрос: чем пожертвовать для праздника – ёлкой, «базаром игрушек» или танцами, для которых требовалось немало простора? Решали по-разному, и по большей части не в пользу ёлки. Если же она все-таки присутствовала на празднике, то устанавливалась отнюдь не в центре зала, как это привычно теперь. Для неё выбиралось место в сторонке, но так, чтобы было видно великолепие её убранства.
Всё изменилось в 1879 году, когда Коммерческое собрание переехало в новое помещение в только что построенном доме Никитиных на углу Господской
и Сайдашной улиц (ДК им. М. М. Мартынова). Теперь Купеческий клуб мог следовать традиции, уже вполне сформировавшейся в Морском собрании, а именно – украшать зал не одной, а несколькими ёлками. Они тоже устанавливались не в центре зала и тем самым оставляли место для танцев. Главное же – они создавали некое подобие сказочного леса, где деревья укутаны снегом, а из-под их ветвей выглядывают лесные жители.
«В зале была поставлена большая елка с несколькими маленькими, из-под елей, осыпанных снегом и убранных блестящими украшениями, выглядывал медведь, электрическое освещение придавало этому уголку леса особенный эффект», – так описывал убранство зала Морского собрания 30-го декабря 1877 года корреспондент «Кронштадтского вестника». Надо заметить, что электрическое освещение было тогда совершеннейшим новшеством, почти что чудом, и сделано оно было для украшения ёлки едва ли не впервые.
Новый зал Коммерческого клуба не уступал залу Морского собрания ни в размерах, ни в роскоши. «Сцена клуба была вся уставлена игрушками, – писала городская газета тремя годами позже, – посреди ея и по сторонам стояли ёлки, убранные блестящими гирляндами и шариками, из-под елей выглядывал медведь, на лапах которого восседал выигрыш № 1 – красивая большая кукла. По обеим сторонам сцены были расставлены горки с бонбоньерками, между которыми было много изящных вещиц».
Артиллерийское собрание в деле устройства рождественских ёлок придерживалось традиций, заложенных двумя другими городскими клубами. Учреждённое в 1872 году, оно поначалу ютилось в арендуемой для него небольшой квартире и вообще редко посещалось. Когда же клуб переехал в казённый дом артиллерийского ведомства на углу Посадской и Купеческой улиц (ныне дом № 14 на улицы Посадской), оживлённые детские праздники стали устраивать и там, а их устроители, артиллерийские офицеры, смогли проявить всю свою фантазию для украшения зала. Так на Рождество 1892 года в нём были созданы живописные декорации, которые должны были перенести участников ёлки из мрачного Кронштадта в зимнюю сказку. Как это было рассказывал «Кронштадтский вестник».
Перед началом праздника маленькие гости собрались в столовой клуба. Когда же стенные часы пробили шесть, «дверь в зал открылась и детям предстала поистине волшебная картина». Прямо перед собой они увидели «целые горы игрушек и подарков», а направо – «лес, деревню, село, барский дом, сад и лунную ночь». Отделённый от детей изгородью, вход за которую был воспрещён, «под белой пеленой молчал сад северных деревьев, среди которых, как невеста среди своих подруг, убранная в драгоценные камни и золото, стояла традиционная рождественская ель». За садом виднелось село и огонь в окнах дома сельского причта. В стороне – бедная деревенька. Направо же от сада возвышался «роскошной архитектуры барский дом», хозяин которого «со своей подругой жизни устроил детский праздник». Многочисленные сцены народного быта должны были напоминать собравшимся, что не все встречают Рождество в роскоши и довольстве, а сцена в саду, изображавшая охоту лисицы на свиристелей, – о взаимовыручке. «Смысл картины заинтересовал более взрослых детей, и они поняли, что это сделано на их счёт», – одобрительно писал корреспондент.
На благотворительных же праздниках, устраиваемых человеколюбивыми обществами для детей городской бедноты, конечно же, не было таких изысканных декораций и изящных украшений. Там, в отличие от клубных ёлок, в центре внимания всегда была единственная рождественская ель. Собственно, всё празднество и разворачивалось вокруг неё одной. Поэтому и устанавливалась она, как правило, в середине помещения.
Сам вид наряженной ёлки, развешанных на её ветвях украшений-гостинцев, был для приглашённых детей необычен и радостен. «Нужно было видеть, с каким обаянием резвились они, чувствуя себя хозяевами нового и небывалого для них удовольствия», – делился впечатлениями об этом пока ещё не рядовом событии корреспондент «Кронштадтского вестника» в 1866 году. Уже само присутствие на празднике было для его участников подарком. «Восторг этого юного общества при виде всех ожидавших их прелестей был самый полный; всё это прыгало, скакало вокруг ёлки, рассматривая и загадывая, кому что достанется…» – вторил своему коллеге уже другой репортёр, описывая детский праздник
в 5-м флотском экипаже, состоявшийся в конце 1878 года.

Чем украсить ёлку?

К вопросу о том, как и чем украсить рождественскую ёлку устроители клубных и благотворительных вечеров тоже подходили по-разному.
В первом случае преобладал более творческий и менее прагматичный подход. Убранство ели должно было поражать не только детей, но и взрослых. Общеизвестно, что первыми ёлочными украшениями были самые разнообразные сладости: конфеты, печенье, засахаренные орехи, фрукты, марципан. Однако на клубных ёлках, по крайней мере, в конце 1870-х годов, использовались по большей части несъедобные украшения: блестящие бусы, картонажи, шары и, конечно же, огни. Например, на празднике в Морском собрании, прошедшем в конце 1878 года, «красиво расположенная группа ёлок» была покрыта снегом и украшена «блестками и разными эффектными украшениями». А, кроме того, по свидетельству участника вечера, вновь «этот волшебный уголок леса освещался разноцветными электрическими огнями». В то время мало кто мог позволить себе столь передовую и эффектную иллюминацию. Так что дети, пришедшие в Морское собрание, становились не только участниками яркого праздника, но и свидетелями технического прогресса.
В то же время на детских праздниках, устраиваемых благотворителями, рождественскую ёлку по-прежнему наряжали съедобными украшениями – «всякими соблазнительными для ребят вещами». В конце праздничного вечера ёлка по команде «разоружалась», и её украшения становились лакомством для маленьких гостей, этаким приятным добавлением к подаркам.
Без иллюминации тоже не обходилось, но в качестве огней использовались привычные свечи, иногда разноцветные. Они устанавливались в специальных подсвечниках-тюльпанах и закреплялись на ёлке зажимами, вроде прищепок. Зажигались и бенгальские огни, рассыпающиеся искры которых добавляли празднику веселья!

Как нарядиться
на ёлку?

Говоря о клубных праздниках, и не только детских, нужно сказать, что принадлежность к тому или иному сословию или социальной группе ещё не делала её обладателя членом того или другого закрытого клуба. Чтобы пользоваться теми благами, которые он предоставлял, нужно было не только платить ежегодный внос, но и участвовать в общественной жизни. Так, например, далеко не все офицеры, служившие в Кронштадте, были членами Морского собрания. Были и те, кому в силу финансовых причин подобное членство было не по карману. Преимущественно это касалось семейных обер-офицеров, живших одним жалованием, тем более, многодетных. Ведь вечера в Морском собрании требовали соответствующего гардероба и для кавалеров, и особенно для дам, между которыми всегда шло негласное соревнование в роскоши туалетов и украшений.
Праздники для детей не были исключением: родители соперничали друг с другом в изяществе детских нарядов, стремясь показать родное дитя во всём блеске и великолепии. Трудно представить, чтобы члены Коммерческого и Артиллерийского собраний избежали подобного искушения.
Против превращения детских праздников в «ярмарки тщеславия» не раз выступала городская газета. «Желательно…, чтобы из детей не делали живых кукол, разряжая их в шёлк и бархат, – предостерегал корреспондент в 1879 году, – иначе такое стремление к неуместным нарядам и роскоши отнимет от этих праздников то значение, которое они уже заняли в нашей общественной жизни».
Заботой о детях было обусловлено и открытие для маленьких гостей отдельного входа в Морское собрание. «Для лиц, желающих быть с детьми, будет открыт 1-ый подъезд от W.», – так по-морскому извещала газета в 1873 году. Новшество признали полезным. И вот уже несколько лет спустя репортёр «Вестника» писал: «также как и в прошлом году, распорядители… открыли вход через библиотеку, чем избегнута была возможность простуды при раздевании в весьма прохладной и притом тесной передней собрания».
Дети же, пришедшие на ёлку, устроенную благотворителями, даже не мечтали о подобных удобствах. Да и в выборе гардероба вряд ли затруднялись.
И о сменной обуви (взамен валенок) речь тоже, кажется, не шла… Одежда ребёнка была повседневной и типичной для того социального слоя, к которому он принадлежал. Одеться наряднее, чем другие, вряд ли было важно. Для детей куда важнее была сама возможность, оказаться на празднике, «каких не много выпадает в их серенькой обстановке». Именно так писал в 1879 году корреспондент «Кронштадтского вестника». И возможность эту дарило Рождество.

Арина МЕЛЬНИКОВА

(Продолжение следует)