Наступил 1941 год – самый тяжёлый год для нашей страны. Моя семья состояла из шести человек: бабушка, папа с мамой, я и два брата. Наша квартира располагалась в доме № 7 на улице Мануильского, напротив госпиталя. До 22 июня 1941 года мы жили одной дружной семьёй, не подозревая об опасности. Отец работал на заводе мастером по ремонту судов, а мама – в Северной гостинице. Но потом случилось страшное – началась война, самая кровопролитная, самая жестокая. Наступили тяжёлые времена – времена голода, разрухи и страха. Одним из самых тяжёлых моих воспоминаний был голод. Недаром в Кронштадте есть памятник знаменитой рыбке колюшке, ведь именно эта рыбка спасала людей от голода, и нашу семью в том числе.

Ещё я помню бомбёжки. Наш дом находился рядом с госпиталем, а этот район бомбили чаще других. Одна из самых страшных бомбёжек уничтожила флигель госпиталя вместе с ранеными. Ближайшие дома были также разрушены, а в уцелевших вылетели стёкла. И наша квартира не исключение. После этой бомбёжки все окна мы забили досками и засыпали между ними землю.
Во время воздушной тревоги мы прятались в вырытых землянках, где дети стояли на приступках, а старшие – по колено в воде, держа своих младших. Однажды, когда с бабушкой бежали в бомбоубежище, мы попали под артобстрел, и бабушка уронила меня на землю, закрыла своим телом, тем самым защищая от осколков. В холодное время прятались в подвалах нынешней поликлиники, а также спешили укрыться в ходах, вырытых в овраге.
В конце марта 1942 года нас пятерых отправили в эвакуацию по Малой дороге жизни, а папа остался трудиться на заводе. По уже подтаявшему льду мы ехали на машине в сторону Лисьего Носа. Дальше нас посадили в товарные вагоны, накормили борщом. Обрадовавшись еде, все стали жадно есть, в итоге у большинства людей проявилась болезнь, связанная с долгими месяцами недоедания. Так я потеряла маму и бабушку. Братьев забрали в ПТУ, и я осталась одна на далёком Урале. На этом закончилось моё детство…

(Из «Книги памяти
детей блокады»)