Сотрудники отдела опеки и попечительства
Елена Паршина и Любовь Комарова

«Кронштадт – город маленький, многие люди знают друг друга. Когда я иду на работу, меня часто останавливают, здороваются, говорят о своих проблемах. А в воскресенье мои родные из-за этого иногда продолжают прогулку без меня», – рассказывает Елена Паршина, начальник отдела опеки и попечительства Местной Администрации муниципального образования город Кронштадт.

Елена Анатольевна – человек известный. Правда, чаще к ней обращаются люди в сложных ситуациях. Она занимается детьми, оставшимися без попечения родителей, а также теми взрослыми, кто по состоянию здоровья нуждается в опеке.
– До недавнего времени в нашем отделе работали четыре специалиста, сегодня нас двое. Произошло сокращение штатных единиц в связи с изменением в действующем законодательстве и закрытием детского дома № 35. У моей коллеги Любови Вячеславовны Комаровой – два высших образования, одно из них – психологическое. Законы у нас меняются так часто, что постоянно приходится держать руку на пульсе. А психологом быть просто необходимо, ведь люди, которые к нам приходят, нуждаются не только в помощи, но и в понимании, утешении.
– С чем чаще сталкиваетесь в последнее время, какие новые проблемы отмечаете?
– Сейчас много людей, к сожалению, разводятся. Если в семье есть дети, развод проходит особенно болезненно. Всё чаще мужчины стали отстаивать своё право общаться с детьми после развода. Матери же пытаются этому препятствовать, иногда в них говорит желание отомстить бывшему супругу. В понедельник, когда я веду приём граждан, из 20-25 человек трое обязательно обращаются с такими проблемами. И каждого надо выслушать, понять, и по возможности – помочь. Примета времени: всё чаще отцы настаивают на том, чтобы оставить ребёнка себе. Такие вопросы решаются в суде. Мы принимаем участие в заседаниях, предоставляем заключение опеки и попечительства, ведь нужно соблюдать интересы ребёнка.
– Мне как-то пришлось видеть, как инспектор комиссии по делам несовершеннолетних кулаком выбила оконное стекло, когда группа приехала забирать ребёнка из неблагополучной семьи, а пьяная мамаша устроила истерику. «Сил нет всё это видеть каждый день», – сказала дама в погонах. Ваша работа способствует эмоциональному выгоранию. А есть ли поводы для оптимизма?
– Я стараюсь контролировать свои эмоции. А поводы для оптимизма, безусловно, есть. Я пришла в отдел 15 лет назад. И на моих глазах ситуация по социальному сиротству стала выправляться. В Кронштадте за эти годы стало меньше неблагополучных семей. Меньше родителей приходится лишать родительских прав. Я думаю, что это связано с улучшением социально-экономической ситуации. Многие кронштадтцы ездят работать в Санкт-Петербург, появились рабочие места на Морском заводе, торговля оживилась. И ещё – в городе хорошо работают социальные службы, субъекты профилактики. Например, Центр социальной помощи семье и детям. Там трудные семьи могут получить реальную помощь. Если мать не справляется с ситуацией, за ней закрепят социального работника, помогут найти работу, получить гражданство, оформить документы на ребёнка. Есть в нашем районе и Центр социальной реабилитации инвалидов и детей-инвалидов.
– Сколько сейчас под вашим наблюдением неблагополучных семей?
– Три семьи.
– Всего три?
– Да, но это семьи, балансирующие на грани: родители могут лишиться родительских прав. Мы заинтересованы в том, чтобы их удержать на плаву. Вот цифры. В 1996 году под опекой находилось 120 детей, из них только пятеро были настоящими сиротами, остальные – это сироты при живых родителях. Сегодня под опекой находятся 61 ребёнок, 36 детей – полные сироты. Тогда ежегодно приходилось лишать родительских прав более 30 человек. Сегодня – это 2-3 человека.
Ещё я могу с гордостью отметить, что за последние три года мы не отдали в госучреждение ни одного сироты. Детей или берут под опеку, или усыновляют. Есть и вариант приёмной семьи.
– Воспитанники детского дома, к сожалению, плохо входят во взрослую жизнь. Я знаю печальные примеры, когда дети впоследствии идут по стопам родителей.
– К сожалению, мы встречаемся и с такими ситуациями. Вот пример. Маленькую девочку взяла под опеку женщина, потерявшая сына. Она так и не смогла справиться со своим горем и постоянно приводила сына в пример своей воспитаннице. Скоро она вернула девочку в детский дом, заявив, что та стала неуправляемой. Больше опекуна для девочки не нашли. Выйдя из детского дома, она устроилась на работу, создала семью и родила двух детей. Потом семья распалась, бывший муж забрал одного ребёнка, а второй остался с матерью, которая, загуляв, бросила его на соседей по коммуналке. Мать пришла домой через 6 дней. Ребёнка забрали в больницу, затем поместили в дом ребёнка. Сейчас мы оформляем документы на лишение этой матери родительских прав, поскольку такое поведение создаёт угрозу жизни малыша.
– Когда слышишь такие истории, может создаться впечатление, что дети у нас недостаточно защищены законом. Некоторое время назад много писали о перспективах введения в России ювенальной юстиции. В СМИ же всё чаще стали появляться материалы о русских семьях за рубежом, которых лишают священного права воспитывать собственных детей из-за нелепых ситуаций. Например, ребёнок в школе проговорился, что его вчера шлёпнули за непослушание. Как Вы относитесь к таким перспективам?
– Мне кажется, что копирование западного образца ювенальной юстиции ни к чему хорошему не приведёт. Скорее поставит под угрозу независимость семьи, лишит её права определять приоритеты воспитания и устройства семейной жизни. Появится возможность вмешательства в дела семьи разнообразных структур. Нет уверенности, что чиновники всегда будут действовать разумно и осторожно, чтобы не навредить. У нас есть свои традиции, например, принято подчинение младших членов семьи старшим. Разрушение традиций тоже может иметь непредсказуемые последствия. Семья имеет право не только родить ребёнка, но и воспитывать его в своей системе ценностей.
Изымать ребёнка из семьи можно только в очень серьёзной ситуации. К тому же у нас не очень много семей, готовых воспитывать чужого ребёнка. По моему мнению, можно было бы рассмотреть вопрос о создании ювенальных судов, в которых будут рассматриваться уголовные и гражданские дела, напрямую затрагивающие интересы детей, например, определение места жительства ребёнка, порядок общения с ним одного из родителей. Там должны работать детские психологи и другие специалисты, которые могут разрешить спор исключительно в интересах детей.
– Как отдел опеки и попечительства узнаёт, что ребёнок остался один?
– Нам об этом сообщают разные учреждения. Вот пример прошлого года. Нам позвонили из школы и сообщили, что у пятнадцатилетнего мальчика в больнице умерла мама. Они недавно приехали в Кронштадт, родных здесь нет – как быть? Мы связались с Центром социальной помощи – это наша палочка-выручалочка. Мальчика хотели временно поместить в Центр, однако через час у меня в кабинете уже сидела женщина, мать одноклассника, который дружил с осиротевшим мальчиком. Сама многодетная мать, она приняла решение оформить над ним опеку. Прошёл год, с подростком всё в порядке. Кстати, опекуны нередко усыновляют детей. Я с уважением отношусь к людям, которые способны на благородные поступки. Опекун получает от государства на содержание ребёнка в месяц 7583 рубля. Он должен отчитаться о каждой покупке, принести чек. Все, кто имеет в семье ребёнка, понимают, какая это небольшая сумма – дорогие нынче дети, а подростки особенно. Им не купишь, что подешевле – не наденут. Конечно, чаще опеку оформляют родственники, в основном – бабушки. Хотя встречаются ситуации, когда просто разводишь руками. Некоторое время назад одна бабушка, к слову сказать, вполне дееспособная, отказалась опекать осиротевшую внучку. Девочку забрали в детский дом. Бабушка там её не навещала, а встретив меня, интересовалась лишь практическими вещами, ни разу не спросив про внучку. «Чтобы не расстраиваться», – так она это объяснила.
– А как в Кронштадте дела с усыновлением?
– Каждый год кронштадтцы усыновляют двух-трёх сирот. Как правило, стараются брать малышей. Люди верят, что любовью и правильным воспитанием можно одолеть любые проблемы.
– Есть ли сложности с жильём для сирот?
– По закону за осиротевшим ребёнком закрепляется то помещение, где он жил. Опекун может сдавать его в аренду, с разрешения органа опеки и попечительства, а вырученные деньги зачислять на счёт ребёнка. Мы же раз в год составляем акт сохранности жилья. Если квартиры или комнаты не было, то опекун регистрирует ребёнка у себя по месту пребывания, а мы ставим подопечного в очередь на получение жилья. В конце прошлого года пять сирот получили жилые помещения. Кстати, по новому закону, вступившему в силу с 1 января 2014 года, государство обязуется давать сиротам, достигшим 18 лет, не комнаты, а отдельные квартиры на правах специального найма сроком на пять лет. Впоследствии это жилое помещение можно оформить в собственность. Если родители были лишены родительских прав, то по достижении 18 лет подросток возвращается в ту среду, где он вырос, и это тоже серьёзная проблема, которую мы стараемся отслеживать. Кстати, в Кронштадте в очереди на жильё стоит всего два человека, достигших 18 лет, и мы надеемся, что в ближайшее время они получат квартиры в Петербурге.
– Вы занимаетесь и недееспособными гражданами. Какие здесь сложности?
– Прежде всего, нехватка мест в специализированных домах-интернатах. По Петербургу в очереди в интернат 365 человек. В Кронштадте три человека без опекунов, они ждут места в ПНДИ, а пока находятся в больнице.
– Как выглядит Ваш рабочий день?
– Он заполнен множеством дел. Если это приём граждан, то в очереди 20-25 человек. Многие граждане обращаются и в неприёмные дни. Тогда откладываешь работу и пытаешься помочь человеку в решении его проблем. А кроме того мы выступаем в суде в качестве третьих лиц, представляем акты обследования и заключения по гражданским делам. Как правило, в неделю бывает 9-10 судебных заседаний: это жилищные вопросы, лишение родительских прав или восстановление их, усыновление и многие другие дела. Кроме того, мы участвуем в рейдах по проблемным семьям, по запросам организаций и просто граждан. Нам часто звонят. Например, сегодня было сообщение: маленький ребёнок стоит на окне. Принимаем меры. Мы ведём специальную страницу отдела опеки и попечительства в газете «Кронштадтский муниципальный вестник», пишем статьи. У нас много интересных событий. По просьбе родителей, которые имеют приёмных детей, организуем круглые столы. Люди хотят общаться, обмениваться информацией, им нужны поддержка и советы специалистов. Растить даже своего ребёнка – это не только радость, но и серьёзная, ответственная работа.

Беседовала
Галина Беляева