Накануне профессионального праздника российских подводников корреспондент «КВ» встретилась с представителем одной из самых мужских и самых достойных профессий. Борис Николаевич Блинков: в 1994 году – командир дивизиона ремонтирующихся подводных лодок в составе 25-й бригады подводных лодок; в 1997 году – заместитель командира 25-й бригады; сейчас работает воспитателем в Кронштадтском морском кадетском корпусе. Борис Николаевич согласился рассказать, как в самых тяжёлых обстоятельствах не ложиться на грунт, а также о других важных под водой и на земле вещах.

В жизни всегда есть место празднику.
Фото из архива Санкт-Петербургского клуба моряков-подводников!

– Борис Николаевич, как насчёт того, чтобы перед праздником вспомнить непраздничные для балтийских подводников 90-е годы? 1991 год, в бригаде не осталось подлодок на плаву, субмарины на консервации, способные выполнять боевые задачи в море – из этой консервации уже не выводятся. Расформировывают последний экипаж, лодки фактически брошены на поток и разграбление. 1994 год, ликвидируется 22-я бригада в Лиепае, 25-я бригада остаётся единственным соединением подводных лодок на Балтике. В это время к Вам, как к Борису Николаевичу, не возникало претензий? Не подходили сослуживцы, не говорили: «Борис, ты не прав!»
– А как же! Было. Подходили, говорили…

Как спаслись Борис Николаевич и Владимир Владимирович

– В советское время в доках Морского завода ремонтировалось до 10 субмарин одновременно. В основном для Северного флота. Подлодкам спецназначения – есть такие – полагался один ремонт в год.
Я вернулся после Академии, принял дивизион. На ремонте тогда стояло пять субмарин. Три вывели, что называется, «в расход» – «недостаток финансирования». Позже и две оставшиеся субмарины разделили их судьбу.
– Как в это время выживала элита флота – офицеры подплава? Что делали, чтобы не лечь на дно? В фильме «72 метра» показано, как подводники, не пожелавшие оставить службу, выезжают в поля копать картошку.
– Мы, балтийцы, в поля не выезжали. Мы занимались частным извозом. В Питере. По родному Кронштадту не ездили, берегли честь мундира. Хотя мы и не виноваты, что страна наша с нами так. Как-то – это было вскоре после того, как наш Президент попросил прощения у народа, я вёз пассажира. Тот оказался Владимиром Владимировичем. Только познакомились – останавливает меня гаишник. Он ещё не успел сказать «Предъявите документы», как я ему: «Документы сейчас будут. Я – Борис Николаевич. Везу Владимира Владимировича. К нам есть вопросы?». Гаишник засмеялся и говорит: «К вам лично у меня вопросов нет. Мне с вами давно всё понятно».
– По информации некоторых источников, во время реформ – назовём происходящее тогда этим словом – количество атомных подлодок в российском флоте сократилось на 85 %. Общее же количество подводных лодок во всех флотах уменьшилось до нескольких десятков и вернулось на уровень Первой мировой войны. Много ваших товарищей в те годы подали рапорты об отставке?
– Нет.

Подводный спецназ

– А что такое «лодки спецназначения»? Что, например, представляет собой подлодка Б-90 «Саров» проекта 20120. Правда ли, что корпуса этих лодок делают из титановых сплавов?
– Что представляют собой лодки спецназначения, цели, с которыми они выходят в море, какая аппаратура стоит у них на борту – об этом часто не знает и экипаж. Есть такое понятие – ограничение доступа в отдельные посты. Я в своё время служил на подлодке спецназначения старшим помощником. Далеко не во всех помещениях этой субмарины я имел право появляться.
– Чем тяжелее командовать – дивизионом подводных лодок или кадетами младших рот? И есть ли среди ваших воспитанников желающие служить в подводном флоте?
– Желающие есть, другое дело, что они ещё, конечно, маленькие. Интерес у них такой… неосмысленный. Детский. Но он есть. Ко мне часто подходят с вопросами про подводную службу-жизнь. Такое мальчишеское любопытство. Хорошо, что оно есть. Тяжело ли ими командовать? Ну, это скорее им сейчас приходится нелегко, поскольку в те годы, когда Сердюков был министром обороны, наступило некоторое расслабление всего и вся. Развинчивание. Сейчас завинчиваем обратно. Восстанавливаем дисциплину.
– Сейчас в составе кронштадтского объединения подводных лодок есть две ДЭПЛ проектов 877 (Б-227 «Выборг») и 877ЭКМ (Б-806 «Дмитров»). Обе эти субмарины начали службу в 1980-х. Чего ждать балтийскому подводному флоту в будущем? Усилить этот флот должна была подлодка «Санкт-Петербург». Что-нибудь известно о её судьбе?
– «Санкт-Петербург» – головная лодка проекта 677. Её строительство началось ещё лет десять назад, было заморожено, потом возобновлено. Лодка проходит испытание. Минобороны согласилось принять её исключительно в опытную эксплуатацию из-за проблем с энергетической установкой. Главный двигатель смог достичь лишь двух третей от расчётной мощности, фактическая автономность примерно вдвое меньше требуемой.
Насколько мне известно, способ устранить эти недостатки найден, и другая лодка этого же проекта – «Кронштадт», работа над которой также была приостановлена, сейчас достраивается и будет готова предположительно к 2017 году.
– «Кронштадт» встанет у пирса в Кронштадте?
– Нет. Эта подлодка скорее всего пойдёт на Северный флот.
– Как сообщают специализированные СМИ, будущее – за многоцелевыми подводными лодками, оснащёнными высокоэффективным бортовым разведывательным оборудованием. На этих лодках предполагается размещать необитаемые беспилотные подводные аппараты-роботы, которые и под водой и в воздухе над морем смогут вести разведку. Предполагается полный отказ от гребных винтов и переход на единые двигательные установки, работающие по принципу гидрореактивных двигателей или за счёт непосредственного использования ядерной энергии – это сделает субмарины бесшумными. Вопрос: где среди этих высокотехнологичных шаров и роботов будет место человеку?

– Место человеку будет на боевом посту.
– С каким качеством нечего делать в подводном флоте?
– С безответственностью. Это самое страшное, самое разлагающее, а, на борту подводной лодки – ещё и самое опасное качество. В подплаве от действий каждого члена экипажа зависит судьба всего экипажа. Потому что все в одной лодке.
– А поговорку про то, что с этой лодки куда денешься – часто употребляете?
– Кто вам сказал, что с подводной лодки некуда деваться? Вот у нас был случай: на подлодке пропал офицер. Руководил боевой частью связи. Лодка – спецназначения, кстати – третьи сутки под водой. Все семь отсеков осмотрели от и до. Нигде нет. Объявили боевую готовность номер один, ждём, что доложится, по Уставу: «Боевая часть номер четыре к бою готова!» Тишина. Нет доклада. Ещё подождали. Думай, что хочешь. Пошёл к себе – думать. Смотрю – из моей койки торчат чужие ноги. На лицо посмотрел – так это ж наша пропажа. Сон его на ходу свалил. Не дошёл до своего отсека. Так что зря вы так категоричны и пессимистичны – «некуда деваться…»
– Ваши слова ободряют. А, скажите, как на Ваш взгляд, можем мы, все мы, верить в правильность курса? И прочность корпуса?
– Верить – нужно. Чего не нужно, так это слишком часто задаваться вопросами высшего порядка. Вполне достаточно честно выполнять свой долг во время каждого конкретного дежурства.

Спрашивала
Екатерина МАРКИНА

Кронштадт, начало 80-х, учения. Экипаж подлодки Б-65 готовится отрабатывать аварийный выход через торпедный аппарат. Командир штурманской группы
Борис Блинков в верхнем ряду второй слевакоторый