— Нет ли ошибок? — приходя на работу, спрашивает Мария Ивановна. В день выхода газеты для неё это самое важное. Мария Ивановна Майорова — ревизионный корректор, человек, который читает, исправляет и вносит правку в подготовленные полосы газеты начисто. Так было большую часть её трудовой деятельности. А сегодня, вернее, 26 мая 2013 года, ей исполняется 95 лет, и она постоянный подписчик газеты «Кронштадтский вестник».

К коллеге в гости я пришла с Татьяной Толмачёвой, социальным работником, уже три года обслуживающей Марию Ивановну. Мария Ивановна угощает нас чаем с тортом «Балтийским», сдобной булкой и конфетами. По желанию накормить гостя узнаю человека, в сознательном возрасте пережившего Ленинградскую блокаду. Так делала моя бабушка и её дочери, мои тётушки, — не ускользнёшь от угощения, даже если зайдёшь всего на полчаса.
Война и блокада отняли у Марии Ивановны мужа и дочь:
— Мы с Ваней молодые были, ещё не спали, когда прибежал матрос и сообщил, что началась война. Муж, военный фельдшер, сразу ушёл на фронт добровольцем. Я на шестом месяце беременности. Мама и сестра жили в Ленинграде в знаменитом доме Перцева, а в Кронштадте у Вани была комната в двухэтажном доме на улице Зосимова. В октябре 1941 года родила дочку, Ниночку. Принесла её из роддома, а дома ни воды, ни электричества, есть нечего. Она у меня не прибавляла в весе, а, наоборот, худела. Самую страшную блокадную зиму пережили. Может быть, благодаря тому, что Ваня умудрился прислать мне аттестат, по которому мы с Ниночкой получали хлеб и 200 рублей. В феврале 1942 года нас эвакуировали по Дороге жизни, и мы поехали к родственникам в Вологду. Я так старалась спасти Ниночку. Но не сумела…
Мария Ивановна замужем была дважды. С первым мужем прожила полтора года, со вторым — 52. Ивана, чью фамилию носит, называет «мой настоящий муж», Константина называет «Костенька».
Охотно рассказывает о работе. До войны была оптиком на заводе ГОМЗ имени О.Г.П.У. — так написано в Трудовой книжке. Уволена за прогул 8 февраля 1940 года. По поводу этого позорного факта своей биографии смеётся:
— Только что с Ваней поженились — пятого февраля 1940 года. Проспала!
В 1946 году вернулась в Кронштадт, в Ванину комнату, и нашла работу в редакции газеты «Рабочий Кронштадт». В редакции обрадовались, что Мария владеет стенографией, и её взяли записывать телеграммы ТАСС, которые в те годы принимали по радио. «Тассовки» — информация, рассылаемая во все газеты Советского Союза, — имели место на страницах «Рабочего Кронштадта» вплоть до начала 90-х годов прошлого столетия, и ушли с газетных страниц с распадом самого Союза.
— Очень нравилась моя работа — первой узнавала все новости!
Здесь же, в «Рабочем Кронштадте», Мария попробовала себя в качестве корректора:
— Мне казалось, так просто — читай внимательно, и всё.
Из Трудовой книжки Марии Ивановны Майоровой следует, что газета «Рабочий Кронштадт» 1 августа 1950 года была ликвидирована, а её сотрудники уволены. Однако 24 января 1951 года Майорову вновь приняли на должность корректора — в газету «Сталинское знамя». Она сразу же становится ревизионным корректором. Особенность этой ответственной должности в том, что накануне выхода газеты в свет ты начинаешь работу тогда, когда все остальные свою уже закончили. В редакцию Мария приходила последней, к полуночи, читала полосы и подписывала в печать после цензора и главного редактора. А на следующий день также последней узнавала, не случилось ли ошибки.
— Нет ли ошибок? — спрашиваю я, и дежурный бросает передо мною свежий номер газеты с заголовком «Подумайте на ДОСУСЕ». В первых оттисках была плохо видна буква «г», и я, так же как и все, кто читал до меня, не заметила!
Газета «Сталинское знамя» 1 ноября 1955 года переименована в газету «За честь Родины», 20 октября 1956 года — в «Кронштадтскую правду»,
1 ноября 1960 года — в «Советский моряк». Из этой газеты Мария Ивановна и ушла на заслуженный отдых, оставив своё имя в книге почёта газеты «Советский моряк».
Так в судьбе одного человека запечатлелась история бумажной прессы нашего города — от газеты «Рабочий Кронштадт», которая теперь носит имя «Кронштадтский вестник», до газеты «Советский моряк», переименованной в «Морскую газету».
Сегодня для Марии Ивановны все газеты слились в одну — ГАЗЕТУ. Она читает духовную литературу и иногда смотрит телевизор. Но нравятся ей совсем не новости, а «Комедии клаб» и «Дом-2». Почему? Интересно смотреть, как живёт молодежь.

— Все ровесники ушли и родные, с кем жили жизнь, тоже, — никто меня не знает. Мне теперь ближе к Богу надо быть, о смерти думать, — неожиданно произносит Мария Ивановна и улыбается. Говорит стоя на пороге, на прощание. — Как архимандрит Иоанн Крестьянкин написал в своём завещании «уже переплыл реку моей жизни, и стою в преддверии Вечности», так и я чувствую.
Я подержала в руках ксерокопию открыточки с портретом архимандрита и текстом завещания. Потом нашла его в интернете для тех, кому, как Марии Ивановне интернет недоступен, у кого слух неважен, но глаза видят и есть желание читать.

Надежда РЫБАКОВА
Фото автора и из архива М. И. Майоровой

Завещание архимандрита Иоанна Крестьянкина

«Дорогие мои, родные и близкие! К закату преклонился день моей жизни. И я уже дважды получил о том извещение. В первый раз десять лет тому назад, но чьи-то молитвы преклонили Господа на милость и продлили мое пребывание в земной юдоли. А вот теперь,
2 декабря 2004 года, я зримо увидел, что уже переплыл реку моей жизни, и стою в преддверии Вечности. И как благодарность Богу и святой Матери Церкви, а главное во свидетельство о том, что Промысл Божий ведет нас по жизненному пути, оставляю эти краткие записи, как зерцало, отражающее эту очевидную истину. Мои разрозненные эпизодические повествования записывали с 1981 года. И это не были рассказы обо мне, но иллюстрации некоторых жизненных ситуаций для других из моей жизни. Теперь же, когда это «лоскутное одеяло» сложилось, и я перелистал страницы своей жизни, возвращаясь в прошлое, я сам умилился, узрев богатство милости Божией ко мне, убогому и грешному человеку. И на пороге Новой Жизни, той Жизни, которая вызрела на земных пажитях, стою я с замиранием сердца в ожидании встречи с моим Господом, встречи, к которой стремилась душа моя всю жизнь. А вам, как просьбу о молитвенной памяти обо мне, оставляю эти записи о жизни в Боге и проверенное самой моей жизнью завещание:
Дорогие мои, чадца Божии! Верьте Богу, доверяйтесь Его всегда благой о нас воле. Приимите все в жизни, и радость, и безотрадность, и благоденствие, и злоденствие, как милость и истину путей Господних. И ничего не бойтесь в жизни кроме греха. Только он лишает нас Божия благоволения и отдает во власть вражьего произвола и тирании. Любите Бога! Любите любовь и друг друга до самоотвержения. Знает Господь, как спасать любящих его».