Она прибыла в Кронштадт вместе с Балтийским флотом из Таллина в августе 1941. Всю войну служила в эвакогоспитале 2016, за 10 дней развернутом в общеобразовательной школе № 423, а в те годы № 9. Провожала матросов, отправившихся в Петергофский десант. Ей было тогда 19. Отметив свой 90-й день рождения, она впервые отпраздновала День Победы без своих однополчан. А, бывало, на встречу в школу № 423 собирались до 120 человек. Теперь они ушли. Все до одного. Александра Марковна Виноградова, рядовой 2-й ударной армии, кавалер ордена Великой Отечественной войны 2-й степени, награжденная медалями «За оборону Ленинграда» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов» в День Победы 2012 вспоминала людей из эвакогоспиталя: раненых, санитарок, медсестер и врачей. Они, даже ушедшие в мир иной, все равно с нею. Всегда.

Матросы-десантники

Они пришли к девчонкам перед трудным походом. Самые сильные, здоровые и загорелые матросы с кораблей, добравшихся из Таллина. «Мы ждали-ждали о них известий — не дождались. Нельзя было даже пытаться собирать о них информацию. Только спустя много лет узнали, что все они остались лежать в Нижнем парке Петергофа. Они понимали, что идут на верную гибель, и перед смертью хотели хоть рядом постоять с молоденькими девчонками. Вот и зашли в госпиталь накануне. Мне кажется, я и сейчас помню их лица».

Папироска

Тридцать девушек спали на полу в одном классе, ухаживали за ранеными и практически не видели друг друга. «Отработаешь смену, а перед сном тебя в операционную — дать кровь раненым. Моя подруга Нина Леонова курила, а я нет. Пойдем к Василию Максимовичу Шорникову, начальнику склада, и показываем ему пальцами, что хотим две папиросы. Он скажет: «О, девы непорочные, целуйте меня!» И даст две штуки. Она свою выкурит, а я в 12-ю палату. Прикурю и каждому раненому по затяжечке. Одну папироску вся палата курит».

Дорога жизни

Как только зимой залив стал, от 4-й северной казармы стали отправлять раненых на материк. «Сани, шубы. Все бинтованные и гипсованные. По 4-5 в дровнях. Сопровождал солдат или девка какая. А лед трещит, а коняки боятся, а сани кувыркаются. Вернутся. Коню — сена, солдату — выпить, и опять — в путь».

Сутягин

«Сутягина нашли на льду Финского залива. Руки скрючены и головешка вместо головы. Только зубы белые, как на подбор. Мне сказали «Шура, присмотри за ним». Обычно раненые у нас не залеживались — их отправляли лечиться на Большую землю. А Сутягин лежал месяца четыре, и все четыре месяца я за ним ухаживала. Сначала только поила из поильника, разжимала зубы и вливала теплую воду. Потом немного кашки, потом растопленный шоколад. Он узнавал меня по шагам. Перед Новым годом его эвакуировали, а спустя какое-то время начмед Шишкина вдруг говорит мне: «Шура, я письмо от Сутягина получила. Тебе привет». А больше я ничего о нем не слышала».

Первый парень на деревне

«Мальчишка был. Ни рук, ни ног, а самому лет 15 всего. Раненые над ним смеяться: «Кому ты такой обрубок нужен?» А он: «Много вы понимаете. Уеду в деревню — там мужиков нет, а я у баб нарасхват буду». Мы его жалели».

Дериглазов

«Яков Михайлович Лаврушенко говорит: «Иголку в руках держала? Бери и шей!» Я взяла и зашила рану на голове раненого прямо через край. Наркоз не давали, да его и не было. Через некоторое время в палате: «Иди сюда, сука! Узнала? Жрать хочу!». Прошли годы. Я сидела в коридоре строительного управления на площади Труда в Ленинграде. Военный прошел мимо, глянул. Опять прошел. Опять глянул. И наконец, «Шура, это ты? Такая же красивая! Я Дериглазов — ты же меня уродом сделала. Вот тебе адрес, приезжай — с женой и детьми познакомлю».

А он тебя матюгает

«Траншея была — от спортзала до крыла. По сигналу «Воздушная тревога» надо было раненых из госпиталя перенести в траншею. Самолёты летят, в траншее вода, ты раненого устраиваешь, а он тебя матюгает».

Замороженный

«Ксения Лединская у нас сильная была. Надо было мертвого в покойницкую отнести. Несет, ей навстречу Алексей Яковлевич Ищенко: «Доставьте этого обмороженного на 2-й этаж, в ванную комнату». Она опять потащила. Через некоторое время доктор говорит: «Шерстяные носки и шерстяные одеяла». Что он делал — никто не знает. Только обмороженного спас. Оттащила его Лединская в 4-ю палату, а он глаза открыл и зубами стал щелкать. Мы с Ниной дали ему чаю горячего и кусочек хлеба».

Коля Ратников

«Какой красивый парень был. Высокий, кудрявый. Зовет меня и просит: «Шура, потри мне ногу — затекла». Я глянула, а ноги-то нет. Потом говорит мне: «Сходи, Шура, к Тоне Галочкиной — пусть придет ко мне». Я сходила, а Тоня сказала: «К безногому не стану ходить». Колю представили к награде — ордену Красной Звезды. Надел бушлат, бескозырку, а брючину завернуть не дал. Смотрю вслед. Ветер страшный, и брючина на ветру туда-сюда. Я искала его, писала, да не нашла. Так и идет в моей памяти на костылях с телепающейся на ветру брючкой».

Надежда РЫБАКОВА
Фото из архива и автора

Ксения Лединская, Полина Тимонина, Александра Демчук (Виноградова)