15 октября 2013 года золотым осенним днём на кронштадтском кладбище был похоронен последний член экипажа легендарной подводной лодки «С-13» электрик старшина 1 статьи Алексей Тихонович Астахов. Участник той беспримерной атаки века, когда был потоплен фашистский лайнер «Вильгельм Густлов».

Во Владимирском соборе Кронштадта происходило отпевание заслуженного подводника. Народу было немного. Родные, близкие; ветераны войны старшего поколения — они сидели на стульях вокруг гроба, так как возраст их уже не позволял стоять. Те, что помоложе, стояли и скорбно всматривались в лицо усопшего. Каждый понимал масштаб личности того, с кем он сейчас прощался. Возносилась молитва, негромко, но как-то трогательно звучал церковный хор. Когда пропели вечную память, показалось, что присутствующие на отпевании суровые лица моряков как-то одновременно всхлипнули и вздохнули. О чём они думали в этот момент? Наверное, каждый думал и о своей жизни, какой конец будет и у неё? А лик усопшего подводника был торжественен и строг, как у того, кто выполнил до конца свою жизненную задачу, и ещё как будто усталый от жизни. А жизненный путь его, как и всего Флота Российского – был славным. Как сказал в своей проповеди молодой батюшка, Алексею Тихоновичу довелось в своей молодости рисковать жизнью в отсеках подводной лодки в сражениях за Родину. Он всегда был готов отдать свою жизнь «за други своя», а, как известно, нет выше такой любви.
Алексей Астахов пришел в экипаж «С-13» совсем мальчишкой – в 18 лет. По нынешним временам – ребёнок. По военным – взрослый человек.
Родился в Тамбове, жил в Ногинске, в начале войны призвали, попал в Ленинград: 6-месячные курсы в Учебном отряде имени Кирова, после – «С-13». Алексею Тихоновичу приходилось много рассказывать о военных годах, но когда речь заходила о том январско-февральском походе 1945 года ему было трудно говорить из-за волнения, которое охватывало его.
– Однажды после одного из удачных походов членов нашего экипажа награждал в Смольном Жданов, он провозгласил тост: «Я пью за вас, ребята, за то, чтобы вы разбили фашистов до конца. И тогда вас ожидает прекрасная жизнь!» Это было в 1942-м. К тому времени мы уже потопили три вражеских транспорта.
В ответ на вопрос, почему лодка была такой успешной и непотопляемой, он отдавал должное командиру Александру Маринеско.
– В нём всё дело. Кроме того, что умница, душа-человек, он был прекрасным специалистом: знал на лодке каждый винтик, каждый клапан. Он и лодка были, что называется, одно целое. Надо сказать, что и экипаж был под стать командиру. Чего только акустик стоил! На подходе к Гогланду, когда нас не встретили и мы попали в засаду, во тьме кромешной, в почти безоружном положении, вся надежда была на акустика. И командир отделения гидроакустиков Иван Малафеевич Шнапцев не подвёл. Вот был слух у человека! Но мгновенные решения, конечно, принимал Маринеско. Когда нас торпедировали, он вовремя отработал, отвернул нос лодки. «Через секунды уже кормили бы рыб», – смеялся потом Александр Иванович.
Жили и служили, вспоминал Астахов, как одна большая семья.
— Ребята были просто замечательные. Все. А как любил нас командир! В обиду кого-то дать – Боже упаси. Ни к кому по званию не обращался, только «Ваня», «Алексей». Все про него говорили: «Зол в атаке и ласков с экипажем». Стоим на базе и нужно кому-то на берег отпускает под свою ответственность, на свой страх и риск. И никто и никогда не подводил. Ели из одного котла, ну, словом, семья. И неслучайно, когда после того злосчастного случая в Турку нам сообщили, что командир в поход с нами не пойдёт, экипаж зароптал. Между собой говорили: «Или Александр Иванович, или никто».

На вопрос, когда топили «Густлова», где вы находились, Алексей Тихонович отвечал:
– В 6-м отсеке, как электрик обеспечивал безопасность при погружении. По боевой тревоге действовал самостоятельно, а после погружения ждал команды. Когда был обнаружен близко большой двухвинтовой транспорт (мы не знали какой), командир прошёл по отсекам, каждого члена экипажа поставил в известность, заключал разъяснения неизменным: «Будем топить. Погибнем, значит, погибнем». Было ли страшно мне? Да, нет. Многие из нас были внизу и не видели, что творится наверху. Шли, правда, на небольшой глубине – 30-40 метров, при подъёме и погружении лодка периодически ударялась о грунт. Ну, думали, как бы не развалилась…
Старшина 1 статьи Астахов выжил всем смертям назло, пройдя через горнило той страшной войны. В послевоенные годы трудился в нашем славном городе Кронштадте, на судоремонтном заводе. Участвовал по мере сил в военно-патриотическом воспитании молодёжи, вносил свою лепту и в работу совета ветеранов-подводников родного города. Ему с его жизненной «широтой-долготой повезло».
Часто у памятника Маринеско, что установлен в соединении подводников в Кронштадте, молодые люди задавали мне вопрос, а остался ли кто-нибудь в живых из этого экипажа? Да, это электрик старшина 1 статьи Астахов Алексей Тихонович, он живёт здесь в Кронштадте, но в последнее время болеет. Как- то согревало душу сознание того, что и в наши дни остаётся живой голос экипажа этой легендарной подводной лодки, прославившей Балтийский флот и в целом наше Отечество.
И вот его не стало. Там, в лучших мирах, собрался теперь уже весь экипаж во главе со своим командиром Александром Маринеско. Неслучайно день отпевания славного ветерана-подводника совпал с Днём адмирала Фёдора Ушакова – единственного святого моряка. В этот день в Морском соборе Кронштадта отпевали ещё одного моряка – водолаза Никиту Мышляевского, погибшего за Родину в 1944-м году. И как сказал батюшка, святой адмирал Российского Флота встречает этих двух славных воинов-моряков – защитников земли Российской.
Ушёл, «отдал концы» герой
Скорбит Кронштадт,
и флаг приспущен даже…
Он был на лодке
самый молодой
Последний из членов экипажа.
Там, где на пирсе
мертвенный покой,
Шестой отсек
электрика дождался,
И вновь смыкается
небесный строй —
Уже теперь
весь экипаж собрался.

Пётр КУЗНЕЦОВ,
капитан 2 ранга запаса