Впервые я увидела маяк Толбухин лет пять назад с борта парома, который шёл в Хельсинки. Был солнечный июльский день, и несмотря на то, что мы отчалили больше часа назад, никто не хотел расходиться по каютам. Я безмятежно наблюдала за тем, как плавно уходит волна от борта, и вдруг из голубоватой дымки вынырнул маяк. Я сначала даже глазам не поверила, так он был красив. Грациозная, благородная башня, соединённая с домиком – ослепительно белая на фоне синего залива. Словно кадр из фильма или фотография со старинной открытки. Рядом с гигантским современным паромом маяк выглядел миражом, фрагментом из какой-то прошлой жизни…
Вскоре мне удалось выяснить, что зовут этот «мираж» – Толбухин, и что это самый старинный российский маяк на Балтике. Ещё в 1718 году сам Пётр I велел «поставить колм каменный с фонарём на косе Котлинской». Котлинская коса – это отмель, уходящая на запад от Кронштадта в Финский залив. Однако сделать на её оконечности каменный «колм» сходу не удалось. Строительство капитальной маячной башни требовало дорогостоящих работ по созданию прочного фундамента, строительства пристани и так далее. Времени и средств на это не было. Решили установить временный деревянный маяк, который и был зажжён в 1719 году. Назвали его Котлинским. Как он выглядел, доподлинно неизвестно. Скорее всего, это была деревянная башня, на вершине которой подвешивался фонарь со свечами. Подобный маяк изображён на гербе Кронштадта.
Деревянная конструкция быстро пришла в негодность. В 1737 году маяк отремонтировали и переименовали в честь первого военного коменданта Кронштадта Фёдора Семёновича Толбухина, который в 1705 году успешно отбил шведский десант, высадившийся на Котлинской косе. В дальнейшем, вплоть до 19-го века, деревянный маяк перестраивали, ремонтировали, но в камне так и не возвели.
Ситуация коренным образом изменилась, когда 8 июня 1807 года случилось весьма знаменательное событие — в нашей стране была основана «Дирекция маяков Балтийского моря», предшественник Гидрографической службы. Спустя всего три года указ Петра Первого, наконец, был исполнен – белая кирпичная башня маяка и служебные постройки украсили Финский залив. За последующие годы внешний вид маяка мало изменился, разве что в середине 19-го века от дома к башне построили галерею. Сделано это было потому, что во время штормов волны перекатывались через весь остров, и смотрители частенько рисковали жизнью, добираясь до рабочего места.
С тех пор Время словно утратило свою власть над маяком. Менялись способы освещения – масло, газ, электричество, галогеновые лампы. Вводились телеграф, телефон, радио. В начале 20-го века в качестве туманного сигнала сюда привезли огромный колокол. Но сам маяк остался прежним. Всякий раз, когда я вижу его с берега, он кажется мне белоснежным лебедем среди синих волн. Такой прекрасный и абсолютно недоступный для «простых смертных».
Толбухин живёт своей скромной жизнью, и знать не знает, что занесён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, что скоро ему 300 лет, что во всём мире оберегают и любят старинные маяки. Хочется надеяться, что и в нашей стране о них начнут думать не только как о навигационных ориентирах и закрытых военных объектах, но и как об архитектурных, исторических сооружениях. Ведь маяки – настоящие морские святыни. Во всём мире их открывают для посещения, тем самым сохраняя как действующие, так и уже выключенные башни. И примеров тому – не счесть. Испанская Ла Корнунья, французский Кордуан, Эддинстоунский маяк Смитона в Англии… Хорошо бы добавить в этот список и российский Толбухин.

Анастасия МАКАРОВА