Мне не исполнилось и трёх лет, когда началась война, поэтому мой рассказ основан на воспоминаниях моих родных.

Как началась война

Маленькая деревушка Грешнёво в Тверской области, около 30 домов, затерялась в глуши лесов. После объявления о начале войны и срочной мобилизации все деревенские мужчины двинулись на сборные пункты, где формировались отряды для отправки на фронт. И вот по деревне движется обоз: за каждой телегой идут мужчины с детьми на руках и на плече каждого рыдает мать, жена, невеста… Этот плач, от которого застывала в жилах кровь, сопровождал мою маму до последних дней её жизни.
Нашу деревушку немцы заняли осенью. Бабы копали картошку, когда на бреющем полёте над ними пролетел самолёт со свастикой на крыльях. Побросав корзинки, они кинулись к дороге, но путь им преградил отряд мотоциклистов. С гиканьем и свистом немцы стали гоняться за перепуганными женщинами. И вдруг одна из них внезапно остановилась, за ней — остальные. Они застыли, как изваяния, и были страшны в своём молчании. Столько силы и гнева излучали их глаза, что заставили фашистов остановиться.

Как мы жили под немцами

Завоеватели поселились в лучших домах, порезали домашний скот, птицу, отобрали у местных жителей хлеб и заготовленные на зиму овощи. Начался голод. Я помню вкус «скрипачей». «Скрипачи» — это оладушки из головицы (коробочки от семян льна) и перезимовавшей на поле картошки, из которой тёк крахмал. От избытка крахмала эти оладьи и скрипели на зубах. Меня душил запах гнили, исходивший от них, но голод был сильнее ужасного запаха. Эти «скрипачи» спасли жизнь многим детям.
А еще мне мама рассказывала про виселицу посреди деревни. Немцы казнили партизан. Две девушки, ещё девочки, были вздёрнуты на перекладине. К месту казни согнали всех жителей деревни. Переводчик объяснил, что так будут поступать «новые хозяева жизни» с партизанами и с теми, кто им помогает. Было приказано не снимать тела в течение трёх дней.

Нас спасло чудо

Перед отступлением фашисты согнали женщин и детей в один дом и закрыли двери. Граната, брошенная в избу, чтобы поджечь её, попала в берёзу, и все были спасены.
Бабушка часто благодарила Всевышнего за чудо, сохранившее жизнь членам нашей семьи и наших соседей. Была весна 1942 года.
Из-под крылечка на белый свет вышли две курицы. Ну как они прожили всю зиму под крыльцом и не оказались у немцев на сковородке? В мирное время здесь молотили ячмень, и часть его попадала под крыльцо. Вместо воды животные и птицы могут употреблять снег. Эти чудесные куры стали нести яйца.
Спустя недели две после ухода немцев из леса вышла корова тёти Поли Петуховой. А как выжила она? Чем питалась всю зиму? Все эти вопросы до сих пор остаются без ответа. Как сейчас я вижу кормилицу всей деревни: большая, рыжая, с белыми крутыми боками и умными, добрыми глазами.
Тётя Поля, хозяйка коровы, со своими тремя детьми жила в бане (большую часть домов сожгли немцы), ела траву и головицу, а молоко бесплатно отдавала деревенским ребятишкам.
Весной 42-го наши женщины впряглись в плуги и бороны и начали обрабатывать поля. Зерно на семена привезли из района, где-то добыли и картошку для посадки. Помню, как сушили свёклу и пили чай с сушёной свёклой вместо сахара.
В 1944 году наш сосед Коля Андреев пошел в школу — единственный ученик на всю деревню. Он писал на полях газет соком крушины.
Ребята постарше работали в колхозе, а малышня, не достигшая школьного возраста, помогала дома по хозяйству. В каждой уцелевшей избе жили по две-три семьи. Жизнь продолжалась.
Никто, из ушедших на фронт из нашей деревни, не вернулся домой.

Зоя Константиновна Семикина