Цикл «Исторические параллели» (начало в «КВ» №№ 41, 42) посвящён нескольким темам, одинаково живо волнующим нас, живущих в начале XXI века, и не менее остро волновавших жителей Кронштадта второй половины XIX-го столетия.

О беспризорных собаках, бродящих стаями по улицам нашего города, «Кронштадтский вестник» пишет регулярно. Причем полтора века назад эта проблема была гораздо более актуальной, и на страницах газеты ей уделялось не меньшее внимание. «Едва ли в каком другом благоустроенном городе бегает по улицам столько собак, неизвестно кому принадлежащих…», — писал «Кронштадтский Вестник» в 1869 году. Проблемы, связанные с бродячими собаками, были те же самые, что и сегодня, правда, с иными акцентами: безопасность жителей, жестокость при ловле собак, конфликты, возникающие между владельцами собак и «собаколовцами», грязь на улицах города, как результат накопления продуктов жизнедеятельности четвероногих друзей. Судя по газетным статьям, эти проблемы можно ранжировать именно в таком порядке с точки зрения общественной значимости.
Действительно, сейчас бешеные собаки встречаются на улицах не часто, «собаколовцы» тоже, мода травить собак до нашего города, к счастью, еще не дошла. Зато появились другие проблемы: собаки живут на детских площадках (например, во дворе дома № 2 по улице Зосимова уже более полугода живут два больших пса, там их кормят, там они спят в песочнице, там весной они на моих глазах и на глазах моего сына-дошкольника разорвали котёнка…), собаки побираются у магазинов, и, не знаю, как изящнее выразиться, гадят. Думаю, что каждой маме малолетнего ребёнка хотя бы раз приходилось отмывать «собачьи следы» с одежды своего малыша. Ну а Летний сад просто превращён в отхожее место для собак. Конфликты тоже случаются: между владельцами собак и гражданами, пытающимися их урезонить.
Проблема «собачьих отходов», раздражающая современных кронштадтцев, полтораста лет назад волновала жителей меньше, поскольку в городе основным транспортным средством была лошадь, и навоз на мостовых мало кого смущал. А вот вакцины от бешенства тогда ещё не придумали, и собачьи укусы могли быть чреваты летальным исходом. Именно по этой причине в XIX веке бродячих собак в Кронштадте отлавливали. Согласно приказу кронштадтского полицеймейстера, напечатанного в «Кронштадтском Вестнике» № 129 в 1871 году: «все собаки, не имеющие намордников, должны быть истреблены в виду того, что в городе уже было несколько случаев укушения бешеными собаками людей и животных». Такой радикальный указ взбудоражил общественное мнение, и в следующем номере газеты последовало уточнение: «…собаки, имеющие ошейник ранее истребления содержатся в полиции 2 дня, а затем уже, ежели за ними никто не явится, будут истребляемы». Отлов собак производился с помощью заострённых кольев и верёвок, а «занималось этим делом человек 6 пожарных и изловленных псов укладывали в роспуски». Такие строгие меры приводили к существенному сокращению численности собак и к тому, что «хозяйские собаки стали появляться в городе не иначе как с намордниками и ошейниками». Однако, не надолго, и снова на страницах «Кронштадтского Вестника» встречаются жалобы на то, что «выходя на улицу в любое время вы везде встретите чуть не целые собачьи стаи, среди которых собака с намордником и просто с ошейником — редкость». При этом попадались и «породистые псы, принадлежащие, без сомнения, лицам, которым… ни предписания полиции, ни смысл и причины последних» не могли быть неизвестны. Согласно приведённому выше приказу, таких собак также отлавливали, что приводило к многочисленным конфликтам между владельцами собак и «собаколовцами». Примерно так выглядела типичная конфликтная ситуация, описанная в одной из газет, по-видимому, со слов «собаколовца»: «наметил, например, пса без намордника, приступил к делу, — как вдруг словно из земли вырастает владетельница с сверкающими от гнева глазами, владетельница наступает, ее истинныя намерения принимают все более и более определенную форму, — и ошеломленный собаколовец, щадя глаза и физиономию, постыдно сдает добычу грозной даме. Бывало, конечно, и так, что на выручку опростоволосившегося пса являлся его хозяин из «строгих» господ с намерением «проучить» за дерзость». «Проученный» собаколовец, естественно, скорее сам будет бегать от собак, нежели собаки от него… — сетовал автор статьи в «Кронштадтском Вестнике» (1889), — собаколовцы по чувству самосохранения обегают крупные собачьи экземпляры, обратив все своё рвение на собачью мелочь, совершенно неопасную для обывателей…». «После таких взысканных милостью собак на долю ловцам остаются только мелкохозяйные барбосы, жучки и шарики, которым от хозяев предоставлено самим отстаивать собственную безопасность…».
Случались и мошенничества со стороны «собаколовцов», связанные с вымогательством денег за содержание и возврат отловленной собаки. Жители города «жаловались на варварские приёмы при ловле собак». В 1869 году предлагалось даже провести собачью перепись, проект которой также был представлен в газете: «не мешало бы сделать перепись всем собакам, и допускать держать собак если не с намордниками…, то, по крайней мере, с ошейниками, на которых была бы подпись или нумер, по которому можно было бы узнать, кому принадлежит тот или другой пес», а «собак без ошейников считать никому не принадлежащими…».
Прошло более 150-ти лет, но проблема по-прежнему волнует кронштадтцев. Главное в ней не изменилось — по городу бегают бродячие собаки, да и те, которые имеют хозяев, не способствуют украшению города. И по-прежнему остаётся актуальным вывод, сделанный автором одной из статей «Кронштадтского Вестника» ещё в 1889 году: «Если распоряжения и меры полиции в данном деле не привели ещё к желательному успеху, то главная часть вины в том должна быть отнесена на счёт самого общества. В городе иметь собак вовсе не необходимость, но раз их держат по охоте, по пристрастию, то не грех было бы позаботиться о том, чтобы эта охота, эта прихоть была лишена неприятных и опасных для общественного спокойствия сторон…».

Арина Мельникова,
сотрудник Кронштадтского Морского музея