Двадцать второго июня 1941 года мы пришли на кладбище. Это был выходной день, и люди в ту пору ходили на кладбище семьями. Там мы и узнали о начале войны. Мне было четыре с половиной года, сестре три, мама была беременной, а папа работал на Морском заводе.
Когда началась блокада, у нас уже родилась сестрёнка, и мама до последнего не хотела эвакуироваться. По её рассказам, голодали страшно: малышка умерла через несколько месяцев, у сестрёнки отнялись ноги, и в июле 1942 года мы всё-таки поехали в Галич, к родственникам отца.

Из Кронштадта нас вывозили на баржах в Лисий Нос по Малой Дороге жизни. Мне было пять с половиной лет, и я хорошо помню, что вода была цвета кофе с молоком от снарядов, которые сыпались на нас. Было очень страшно. Мы видели, как в одну баржу с людьми попал снаряд, и баржа затонула. Но нам повезло, и мы благополучно добрались.
Потом нас погрузили в товарные вагоны. Народу было очень много. В туалет ходили прямо из приоткрытых дверей идущего поезда. Нашей маме было 25 лет. Кроме нас она везла ручную швейную машинку и какие-то вещи.
На какой-то станции поезд остановился из-за обстрела, и всех заставили выйти из него. Мама нас вывела и уложила на траве спать, а сама пошла за водой. Когда вернулась, не смогла нас сразу найти. Пока искала, поезд ушёл, и мы остались без вещей и без швейной машинки. Потом нас отправили следующим эшелоном.
В апреле 1944 года мы вернулись в Кронштадт. По дороге на военном корабле, который нас вёз из Ломоносова, моряки дали нам с сестрой по тоненькому кусочку чёрного хлеба, посыпанного сахарным песочком. Вкус этого хлеба я помню до сих пор и без слёз об этом вспоминать не могу.
В сентябре 1944 года я пошла в первый класс, а война продолжалась. И ещё долго, когда мы видели на картинках красивый белый хлеб, булочки и плетёные халы с маком, нам не верилось, что вся эта роскошь была когда-то доступна каждому, что всё это было на самом деле.

Материалы полосы подготовила Надежда Рыбакова