Уважаемые читатели! Публикацией этого материала мы продолжаем серию рассказов о спорте давно минувших дней Кронштадта. Это дань памяти и уважения первопроходцам кронштадтского спорта, вписавшим свои имена не только в историю Кронштадта и Санкт-Петербурга, но и в историю всероссийского и даже мирового спорта.

(Продолжение. Начало в № 28, № 33, № 35, №37)

На охоте. В первом ряду сидят первый слева —
Великий Князь Георгий Александрович,
второй — Великий Князь Николай Александрович,
первый справа — Великий Князь Михаил
Александрович. Во втором ряду справа —
Великая Княгиня Ольга Александровна,
во втором ряду слева — Великий Князь Владимир
Александрович, второй справа — Александр II

Охотничий дворец Александра III в Беловежье.
Не сохранился — был взорван, на месте руин
воздвигли комплекс
с гостиницей и рестораном

Любители охоты
из династии
Романовых

Из бывавших в нашем городе представителей Дома Романовых, страстными охотниками были почти все, кроме Петра I, который ни карт, ни охоту не жаловал. Большой любительницей пострелять была родоначальница состязательной стрельбы в России Анна Иоановна. Прусский дипломат Х. Мантейфель в своих «Записках о России» уверяет, что «она стреляет наравне с лучшими стрелками, и в комнатах Зимнего Дворца всегда стояли заряженные ружья, из которых она палила прямо из окна в мимо пролетающих птиц».
Конечно же, ни Елизавета Петровна, ни Екатерина Великая, ни Павел I, ни другие представители Дома Романовых в Кронштадте никогда не охотились. У каждого из них были свои любимые охотничьи угодья. Благодаря их заботам окрестности Петербурга были окружены кольцом заказников, зверинцев, «фазанариев» и «ягдартней».
Елизавета Петровна, хотя и отдавала предпочтение травле зайцев и соколиной охоте, но на всякий случай повелела: «Впредь лосей по всей Ингнерманландии и Выборгском уезде и прочих зверей, и никаких птиц около Петергофа, Санкт-Петербурга, Красного Села и Колпинской мызы в 30 верстах из партикулярных людей отнюдь не ловить и стрелять под
жестоким наказанием».
Павел I охотился в своей любимой Гатчине, Николай I — в Лисино близ Тосно. Его охотничий домик-дворец цел до сих пор. На его базе долго работал филиал Ленинградской Лесотехнической Академии. Александр III, хотя и предпочитал рыбалку, но и охотой тоже баловался. Его любимыми местами были окрестности Гатчины и особенно Беловежская Пуща, где для него специально в 1880-1890 годах был построен охотничий дворец. Судьба этого архитектурного шедевра печальна. По договору от 6 августа 1945 года о государственной границе между Польшей и Советским Союзом посёлок Беловежье отошёл к Польше. Судьбу дворца решили в дружеских объятьях и поцелуях два генсека Хрущёв и Гомулка, в итоге дворец… был взорван. На месте руин воздвигли комплекс с гостиницей и рестораном. Но мы отвлеклись.

Наиболее яркий след среди венценосных любителей охоты оставил император Александр
II. К охоте он прикипел буквально с детских лет. Вначале стрелял по воробьям, затем, лет с тринадцати, по уткам и зайцам, а в 19 уже убил своего первого медведя. Во время травли хладнокровно подпускал зверя на несколько шагов и укладывал иногда двух, а то и трёх медведей за охоту, а всего за свою охотничью карьеру уложил их около 150!
В 1872 году, в Малой Вишере, император чуть не стал жертвой своей страсти. Раненый медведь бросился на Александра II и только меткость унтер-егермейстера И. Иванова и расторопность рогатчика спасли жизнь венценосному охотнику. За это, впоследствии, Иванов был награждён специальной золотой медалью на Владимирской ленте с надписью: «Благодарю», а рогатчик — медалью «За спасение».
Советская историография императорскую охоту подавала как вакханалию убийства. На самом деле во время облав на крупного зверя, независимо от звания, строго соблюдались неписаные правила: например, «не стрелять по зубрихам, лосихам, диким козам, маткам оленей и ланей». Конечно, ошибки были, но каждая осуждалась. Да и трофеи, как правило, раздавались рядовым участникам охоты: егерям, загонщикам, псарям, а часто и простым крестьянам, причастным к охоте.

Борис БРИЛЬ

(Продолжение следует)