Колесный пароход, один из тех, что поначалу так поражали воображение своими размерами, пыхтя, поднимался вверх по реке. Молодой человек в форменной фуражке стоял на палубе и любовался окрестностями. Берега Гудзона высоки, круты и извилисты, а потому чрезвычайно живописны. Их покрывала невысокая растительность уже поблекшая под влиянием осени, и только молодые ели оживляли мертвеющую природу. Маленькие деревушки с чистенькими двухэтажными домиками, садики, фермы и тепло осеннего солнца делали пейзаж совершенно идиллическим. Однако помимо воли в мыслях молодого человека возникла совсем другая картина: уже морозное октябрьское утро, когда солнце особенно ярко, воздух особенно прозрачен, так, что видны сверкающие нити паутины, небо особенно сине, а листва берёз отдает позолотой. Вспомнился запах, совсем другой, — запах моря и солнца, смешанный с терпким запахом увядающей листвы, схваченной инеем… Кампания на Балтике окончена, и мачты судов почти ровной линией замерли в кронштадтской гавани. В душе шевельнулось неопределённое чувство, похожее на тоску… Резкий гудок встречного парохода, приветствовавшего русский флаг, мгновенно стёр воспоминание, вернув к действительности. Паровая машина гудела, огромные колеса шлепали по воде, пароход поднимался вверх по Гудзону к Ниагарскому водопаду…
Поезд летел с непривычной скоростью, вагоны качались, но судовой врач, человек, давно привыкший к морской качке, мало обращал на это внимание. Молодые офицеры суетились около вагонных окон.
– Господа, господа, кажется, подъезжаем! – горячился один из мичманов.
Поезд, шедший вдоль русла реки, стал замедлять ход и свернул на висячий мост. На мгновение все удивлённо замерли, но почти сразу же послышались возгласы восхищения.
– Смотрите, господа, какая грандиозная и смелая постройка!
Конструкцию висячего моста особенно оживлённо обсуждали механики. Судовой врач также с любопытством осматривал мост, но уже трепет ожидания чего-то более необыкновенного и более величественного проник во всё его существо и слух поневоле ловил смутные звуки, долетавшие со стороны водопада, а взор с робким и непреодолимым любопытством обращался к белому облаку, над ним повисшему…

(Начало в «КВ» № № 29, 31, 32)

Счастливчиков
выбирали по жребию

В калейдоскопе официальных мероприятий: встреч, приёмов, визитов приятной паузой стало посещение русскими гостями одной из самых главных достопримечательностей Американского континента – Ниагарского водопада. Поездка была организована, как писал пока таинственный для нас «Г.», «некоторыми из нью-йоркских капиталистов» и обставлена со всевозможным комфортом. Желающих посетить знаменитый водопад оказалось так много, что счастливчиков пришлось выбирать по жребию. По крайней мере, именно так, по свидетельству одного из офицеров, поступили на фрегате «Пересвет».

Вест-Пойнт салютует
русским морякам

Утром 10-го октября (здесь и далее старый стиль) адмирал С. С. Лесовский, командиры судов и более ста офицеров, гардемаринов и кондукторов отправились на пассажирском пароходе из Нью-Йорка вверх по Гудзону. «Несколько человек из пригласительной комиссии, составленной для осуществления этой приятной экскурсии, сопровождали нас всю дорогу, заботясь обо всём с любезной внимательностью», – писал «Г.», также принимавший участие в этой поездке.
Встречавшиеся на реке пароходы приветствовали русских моряков звоном корабельных колоколов и свистками, а пассажиры – платками и фуражками. Городки, селения, дома и домики, располагавшиеся по берегам реки, и даже «отдельные хижинки», по словам «Г.», были украшены русскими и американскими флагами, напоминая о дружественных отношениях между нашими странами. Повсюду жители выходили из домов, приветствуя русских гостей. На короткое время пароход остановился в Вест-Пойнте, где уже тогда располагалась «военная школа», ставшая сейчас Военной Академией США. Осмотр «военной школы» был запланирован, но накануне специально нанятый для русских моряков пароход столкнулся с одним из судов. Пришлось срочно арендовать другой пароход, рейсовый. И как не хотелось русским офицерам посетить своих коллег, сделать это им не удалось, поскольку не все из пассажиров рассчитывали на длительную остановку. Однако в Вест-Пойнте «отсалютовали нашему флагу, который был поднят на пароходе вместо гюйса, – писал «Г.» – а кадеты школы прокричали троекратное ура, сгруппировавшись живописно на высоком холмистом берегу. На каждый выстрел пароход отвечал колокольным звоном и флагом».

К вечеру русские моряки прибыли в столицу штата Нью-Йорк город Олбани, где их, по свидетельству «Г.», «уже ожидали: у пристани – многочисленная публика и экипажи, а в гостинице – совершенно приготовленные для нашего помещения номера, а для желудков – ужин, несмотря на то, что ещё на пароходе мы отобедали превосходно».

На экстренном поезде
к Ниагарскому водопаду

На следующий день русские гости отправились дальше, но уже по железной дороге, на «экстренном», «специально для них приготовленном поезде», локомотив которого был украшен зеленью и флагами: русским и американским, «дружественно склоненными друг к другу». Рассказывая об этой поездке, репортёр английской Times, вовсе не замеченной в симпатиях к России, писал, что «по всей дороге русские… были встречаемы с величайшим энтузиазмом…. В Рочестере около вагонов собралась несметная толпа любопытных. Адмирал был одет в статское платье, также как и все остальные офицеры, сопровождавшие его; несмотря на то, его тотчас же узнали, и его карета была мигом окружена. Отвечая на приветствия, адмирал имел неосторожность высунуть руку из окна вагона; её тотчас же схватили и шек-хендзам (рукопожатиям – прим. авт.) не было конца. Кажется, самого адмирала вытащили бы через окно, если бы его не держали бывшие с ним…».
О комических сценах, разыгрывавшихся на станциях у вагонов поезда, везущего русских моряков, рассказывал и «Г.» в своих репортажах для «Кронштадтского Вестника». «Иногда публика проникала в вагоны, любопытно нас осматривая, и ища посредством наших проводников рукопожатия… с кем-нибудь из русских», – писал он. «Многие при этом старались представиться адмиралу Лесовскому, который преимущественно был предметом всеобщего любопытства и приветствия… Если вагоны были заперты, и публика не сразу заметила адмирала, что было не мудрено, так как, исключая форменных фуражек, мы все были в статских костюмах, то обыкновенно кто-нибудь из публики принимал на себя роль человека проницательного и указывал прочим, кто по его соображению адмирал, кто его начальник штаба и проч. Окружающие слушали его внимательно и казалось верили на слово; но чуть только окно вагона отворялось, как сто голосов вопрошало: where is admiral? where is admiral? (где адмирал? – прим. авт.)». Тем не менее, несмотря на все казусы такого путешествия, «Г.» призванал, что «вся дорога наша как на Ниагару, так и обратно в Нью-Йорк, была… торжественным шествием среди более чем приязненных манифестаций встречающегося народонаселения».
Вообще же, это путешествие должно было произвести впечатление на русских моряков не только предстоящим зрелищем великого явления природы, но и достижениями американской техники – пароходами, поездами, мостами. Как свидетельствуют корреспонденты местных и европейских газет, в том числе и «Кронштадтского Вестника», поезд, на котором ехали русские, летел «со скоростью 45 миль в час, т. е. 78 вёрст», и весь путь от Олбани до водопада «был сделан менее чем в 9 часов». Таким образом, уже вечером 11-го октября русские гости прибыли «в деревню Ниагару». Немного не доезжая водопада, поезд свернул на висячий мост, привлёкший внимание всех офицеров и впечатляющий «грандиозностью и смелостью постройки». С моста, несмотря на стук колес, уже был слышен грохот водопада и видно облако водяной пыли, висящее над ним, что усиливало предвкушение необыкновенного величественного зрелища.

Отдых
на Ниагарском водопаде

«В Ниагаре нас поместили в Cataract House, прекраснейшей гостинице, снабжённой всем, что может жизнь нашу сделать комфортабельною и приятною», – писал «Г.». «Такого рода гостиницы существуют исключительно только в Америке, – утверждал он (в этом ему можно верить, ибо по роду своей деятельности и долгу службы он бывал в разных странах – прим. авт.). – Это мавзолеи ея, как в Европе церкви, дворцы и казармы. Кроме возможных удобств, столь возвышающих приятные ощущения жизни, вы здесь найдёте террасу, с которой, не выходя из гостиницы, вы можете любоваться великолепным зрелищем природы, – вы можете видеть Ниагарский водопад. Летом в Ниагару стекаются многочисленные посетители и преимущественно новобрачные. Они уходят сюда, как у нас в Швейцарию, чтобы первые месяцы супружеского счастья провести вне забот и вдали от мирского шума, посвящая всё время любви и созерцанию красоты природы».
В своих репортажах с Ниагарского водопада «Г.», прекрасно владеющий словом и подробно пишущий о местной природе, поселениях и жителях, всё же не берётся описывать сам водопад, признавая, что такая задача ему не по силам, и обещая привезти в Кронштадт фотографии. Действительно, как пишет корреспондент английской Times, для русских гостей лучшие американские фотографы специально «снимали всевозможные фотографические виды Ниагары и окрестностей».
На следующий день русские моряки по железной дороге отправились в поселение Левистон, расположенное в нескольких километрах от Ниагарского водопада. Там находился пешеходный висячий мост, дающий возможность видеть водопад с новых интересных ракурсов. Кроме того, в нескольких милях от Левистона в то время располагалась «деревня тускарорских индейцев, из которых некоторые пришли нарочно на станцию, чтобы посмотреть на русских гостей».
«Вернувшись на Ниагару, мы всё остальное время дня посвятили осмотру водопада,… видели его сверху и снизу, с американской и канадской стороны, при солнечном и лунном свете», – писал «Г.». «Замечательно то, что когда солнце и луна освещают водопад, а зритель находится между водопадом и светилом, то, будет ли это днём или ночью, он увидит радугу, которая увеличивает обаяние, произведённое и без того величественным зрелищем», – добавлял он.
В последний день пребывания в Ниагаре, русские гости «были предоставлены самим себе… Тут каждый осматривал то, что ему было угодно или, что нравилось больше…».

Обратный путь
в Нью-Йорк

14-го октября «экстренный поезд» тронулся в обратный путь, посетив на этот раз «главнейший рынок для хлебной торговли» — город Буффало. Там для русских моряков был подан другой поезд, но не менее скоростной, делавший «чуть ли не по 40 миль в час» и имевший «отдельный вагон с яствами», где гости «успели хорошенько покушать». На нём адмирал и офицеры отправились в Эльмиру, периодически останавливаясь по дороге, «чтобы осмотреть то какой-либо замечательный мост, то особенно живописную местность…».
Приём в маленьком провинциальном городе Эльмире, где русские гости должны были ночевать, почти не уступал столичному. В гостинице русских моряков встречал хор военной музыки, «а адмирал принуждён был более часу пробыть на балконе с офицерами, для принятия посетителей, пожелавших ему представиться». Как писал «Г.», «на многих домах Эльмиры подняты были наши флаги, а на улицах зажглись в нашу честь костры и бочки (bon-fier) (устраивались из легковоспламеняющихся и быстро сгорающих бросовых материалов, например, из бочек на шестах или складывались из тонких жердей, применялись для иллюминации на праздниках – прим. авт.). После ужина… многие из офицеров отправились в гостиную, где под звуки фортепиано составились импровизированные танцы с эльмирскими барышнями, которые вовсе не были в претензии за этот сюрприз».
Наконец 15-го октября, русские моряки возвратились в Нью-Йорк, совершив, по словам «Г.», «без всяких издержек и с полным комфортом, одну из приятнейших прогулок».

Арина МЕЛЬНИКОВА

(Продолжение следует)