«Молитва — это разговор с Совестью…», — написал один из кадет в послесловии к уроку. Чаще всего на уроке о молитвенной лирике Лермонтова звучало именно это слово — «совесть»

Алла Викторовна Константинова:
— Вся великая русская классическая литература —
это литература православная

«И имя ей вселенское — молитва…»

«КВ» пригласили на урок литературы в Морской кадетский корпус. 9-й класс. Тема урока: «Жанр молитвы в лирике М. Ю. Лермонтова». Кадеты говорили о душе, о совести, о любви, о молитве как о разговоре с Богом.
«В минуту жизни
трудную
Теснится ль
в сердце грусть,
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть».
Урок, как глоток чистой воды. Урок, оставивший в душе след умиротворения и радости… И одновременно — тревоги и предчувствия беды…
Учитель русского языка и литературы Алла Викторовна Константинова убеждена, что вся классическая русская литература — литература православная.
«Самосознание русского народа нельзя представить без молитв, — рассказывает учитель будущим морским офицерам. — Среди родоначальников русской молитвенной поэзии — летописец Нестор, Феодосий Печерский, Илларион, Кирилл Туровский, Максим Грек и Иван Грозный. С их молитв начинается русская поэзия.
Да и само слово «стихи» первоначально означало «стихиру» — богослужебное песнопение. Так что урок о молитве — это на самом деле урок об истоках великой русской классической литературы. Не просто одного из предметов в школьной программе, а, как утверждалось ещё совсем недавно, — культурного регулятора всего образовательного и воспитательного процесса.
Я слушала ребят, которые учились распознавать в разных стихах поэта те из них, которые можно отнести именно к молитвам
(«Есть сила
благодатная
В созвучье
слов живых,
И дышит непонятная
Святая прелесть
в них…»), а для этого отыскивали в них жанровые особенности — молитвенное обращение, глубинную диалогичность, духовную лексику, исповедальную интонацию, и вспоминала о своём школьном детстве-юношестве. Представить в 60-е воинствующе атеистические советские годы вот такой урок о молитве, конечно же, невозможно. Но правда и то, что и в советские годы русская литература помогала нам хранить православную веру, ибо насквозь православна, не говоря уже о воспитании патриотических чувств, любви к родной природе, гордости за Отечество, его историю, культуру, за «великий и могучий» русский язык.
И ЕГЭ по литературе, конечно же, и в страшном сне не мог присниться нашей учительнице, сидевшей по
вечерам над стопкой тетрадей с сочинениями на тему «Луч света в тёмном царстве» или «Автор в романе «Евгений Онегин». И никакого интернета. Все, даже троечники, сочинения писали сами, как могли.

Стандарт или катастрофа

Но будет ли возможен такой урок в самом ближайшем будущем? После вступления в полные права нового закона «Об образовании», который, как говорится в известном письме филологов МГУ, похоже, призван «окончательно уничтожить «советскую» составляющую «постсоветского» образования»? А «в случае с русской классической литературой — резко ограничить обсуждение, и, тем более, усвоение её ценностей, чуждых современной политической и экономической элите»? Будет ли возможен после введения так называемого нового образовательного стандарта? После сокращения программы по литературе? Катастрофического сокращения часов? После превращения русской литературы из главного предмета в факультативный? Можно ли факультативно сохранить наши культурные коды, нашу идентичность? А ведь именно эта высокая миссия всегда была присуща великой русской литературе. Патриотически настроенная российская общественность бьёт тревогу:
«Чтобы быть русскими людьми, нужно пропустить через себя великие русские тексты!»
«Мы потеряем не просто литературу. С лица земли исчезнет российская цивилизация!»
«Уничтожение образования — это национальная катастрофа!»
Увы, вот такие тревожные мысли навеял этот прекрасный урок. Урок, который так разнится с тем, что диктуют нынче реформаторы образования из Минобрнауки.

«Боже! Устрой
и умножь,
и возрасти…»

Всех видов молитвы «столько, сколько в одной душе или во всех душах может порождаться разных состояний и настроений» — говорил Иоанн Кассиан Римлянин.
Великий русский философ Ильин, а именно его, раскрывая тему урока, призвала в свои единомышленники Алла Викторовна, писал:
«Есть молитвы благодарности, преклонения, смирения, покаяния и очищения. Молитва может внимать дыханию Божию, созерцать мудрость Творца и даровать человеку очевидность; молитва может сомневаться, вопрошать, отчаиваться, скорбеть и призывать.
…Ломоносов молился вместе с северным сиянием. Державин — созерцая бренность земного и бессмертие Божественного. Пушкин — каждым актом вдохновения. Лермонтов — с ландышами у ручья. Человеку дана от Бога великая молитвенная свобода, свобода превращать каждый акт своей жизни и своего труда в творческую молитву; — наподобие той чудесной молитвы сеятеля, которую приводит Лесков в «Соборянах»: «Боже! Устрой и умножь, и возрасти на всякую долю человека голодного и сирого, хотящего, просящего и произволяющего, благословляющего и неблагодарного…»
А вот по новому образовательному стандарту, утвержденному в июне 2012 года, Лескова в школе не будет…
Да и вообще, с нового учебного года в некоторых российских школах, как известно, в качестве пилотного эксперимента вводится «модернизированная» программа общего (полного) среднего образования по литературе. И в ней нет места для творчества И. А. Крылова, А. Н. Радищева, В. А. Жуковского, А. С. Грибоедова, поэтов пушкинской поры, А. К. Толстого, Н. С. Лескова, А. И. Куприна, И. С. Шмелёва, В. И. Белова, К. М. Симонова, Н. М. Рубцова и других русских классиков. В этой «модернизированной» программе нет места даже для «Евгения Онегина» Пушкина и «Мёртвых душ» с «Ревизором» Гоголя! Из всего Гоголя — только «Невский проспект». Нет в ней и «Героя нашего времени»…

«Потому что
я хочу идти
по пути добра…»

Надо ли говорить о том, что места такому уроку, на котором я побывала недавно в КМКК, этот чудовищный русофобский эксперимент, конечно же, тоже не оставит.
В конце урока учитель попросила ребят поделиться своими мыслями. Нужно было продолжить фразу «Я бы хотел выучить наизусть молитву…».
Вот что получилось:
«Я бы хотел выучить наизусть молитву «Отче наш», потому что хочу идти по пути добра. Это молитва о спасении души»;
«Я бы хотел выучить наизусть молитву «Я, Матерь Божия, …», потому что в ней лирический герой молится не за себя, а за свою возлюбленную, которую любит, но отпускает от себя и желает ей счастья»;
«…За всё, за всё тебя благодарю я…», потому что в ней герой за всё хорошее и плохое в своей жизни благодарит Всевышнего. И мне это нравится».
А фразу «Молитва — это…» ребята продолжили так: «Молитва — это знание человека о Боге, о своём Ангеле-хранителе, о том, что нужно поступать по совести»;
«Молитва — это память о мучениках наших, о близких и любимых, о том, что есть Творец»;
«Молитва — это разговор с Совестью о своих ошибках, грехах, упущениях и проблемах. Это просьба о прощении».
Как видите, удивительно близок оказался Михаил Юрьевич и его молитвенная лирика современным кронштадтским кадетам.
«С души как бремя
скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко…»

Анна МАКАРОВА
Фото автора