Память

Авиамеханик

Мой дедушка — Георгий Константинович Филюта — авиамеханик, ветеран дважды Краснознаменного Балтийского флота. Среди его боевых наград — два ордена Красной Звезды, ордена Боевого Красного Знамени, медали «За Халхин-Гол», «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией», «За победу над Японией». Вся его жизнь прошла под гул авиационных моторов, и даже над домом, в котором он провел последние годы, проносились самолёты, идущие на посадку в Пулково. Деда не стало в 2006-м, это интервью он дал незадолго до смерти.

Я родился в 1912 году в Крыму, в долине Бельбек. Красивейшие места. Наш беленький домик в две комнаты стоял под горой, у самой дороги. Папа служил садовником в имении Бориса Федоровича Шталя. Помню, как Шталь пригласил нашу семью на Рождество. На втором этаже богатого дома была установлена серебристая ель, накрыт стол. Дети водили хоровод и пели «Ёлка-ёлка, чудо-диво…» Вскоре папа взял в аренду сад вблизи знаменитого Качинского летного училища. Любимой игрушкой для меня стал фюзеляж старого самолета, ободранный, но с турелью для пулемета. Я на фюзеляж залезал — воображал, что летаю. Ранним утром родители посылали меня открыть воду, чтобы полить сад. Иду, а самолеты уже гудят. Я тогда сказал папе: «В авиацию не хочу. Надо вставать рано, а я люблю поспать…» Но все вышло с точностью до наоборот.
* * *
В 1935 году после окончания ШМАС — школы младших авиационных специалистов — служил мотористом в Петергофе, где тогда располагался штаб ВВ С. Нас прибыло 13 человек, у каждого — по две нашивки на рукаве: младшие командиры. Видим, стоят истребители И-4 с гофрированной дюралюминиевой обшивкой. Мне они сразу понравились. К тому времени я уже успел изучить бомбардировщик ТБ-1 и самолет-разведчик Р-6. В Петергофе мы знакомились с новой техникой: сначала с И-16 УТИ — учебно-тренировочными истребителями, а потом с И-16 боевыми. В редкие часы увольнений любовались фонтанами.
* * *
15 июня 1941 года я прибыл в Низино (7 км от Петергофа). Помню слова одного московского комиссара: «Нам обещают войну. Но мы ещё посмотрим, кто раньше начнёт…» Через неделю над нами пролетел какой-то финн. Боевая тревога. Все разбежались по своим назначениям. После выступления по радио Молотова все стало понятно… Я получил самолет МИ Г-3 и улетел с ним на остров Сааремаа (тогда он назывался Эзель), аэродром Кугула. Там тот самолет и потерял. Им управлял летчик Постников — его подбили. Это случилось 11 сентября 1941 года. С Эзеля прилетел в блокадный Ленинград. Сели в Рыбном порту. Бомбежка. Всё полыхает: корабли горят, острова в дыму. Нас, «недобитых», собрали и отправили на формирование нового полка. Здесь мы снова получили
МИ Г-3, а позже — ЯК-1. В начале войны очень быстро построили несколько аэродромов — в Приютине, на Гражданке, за Ораниенбаумом — в Лебяжьем, на месте огородов. Туда кирпич с разбитых домов возили, а матросы с эсминцев мостили рулежные дорожки. Недалеко от Приютина — поворот на Дорогу жизни.
* * *
Летим с Эзеля. Два самолета-амфибии. Штиль. Я говорю: «У нас летчик — классик. Островский его фамилия…» Все улыбнулись. И вдруг моторы заглохли. Кругом — вода. Мы сели на скалу. Из фюзеляжа все мигом повыскакивали на центроплан: самолет о скалы содрал огромный кусок дюралевой обшивки. Но пришел катер и оттащил нас. У «амфибий» на корме есть гак, — в него вставляется кольцо с веревкой. Все улетели, мы остались. День ремонтировались. Потом до Таллина долетели. Вижу — тахометры на приборной доске заработали, обороты увеличились, чувствую, быстро поднимаемся. Стрелки открывают люк, в него — пулемет… На нас напали истребители «фоккер». Но у Ч-2 скорость хорошая. Он пошел вверх, стрелки — по «фоккерам»… Ушли.
* * *
Был летчик Миша Зосимов, на МИ Ге. Они с Васей Бухтеевым полетели к озеру Самро на разведку. Увидели «юнкерс», начали атаковать. Тот огрызался. Бухтеева подстрелили¸он сел, живой. А Зося гонялся за «юнкерсом», пока были патроны. Когда патроны закончились, Зося «юнкерса» таранил и пошел на посадку с убранным шасси. Из всей деревни, что была рядом, никто не вышел на помощь, кроме одной женщины. Она вызвала транспорт, его в госпиталь увезли… Осматриваю самолет: фюзеляж пополам, лопасти погнулись. Зосимову орден Ленина дали. А Вася Бухтеев вскоре погиб.
* * *
Приходилось и в немецких самолетах ковыряться. На Ладожском озере сбили 109-й «мессер». Он сел на пузо, и его привезли к нам на рембазу. Как старший техник ОТК, я весь самолет прощупал, проверил. Винта не было — другой поставил. Отдали вражескую машину нашему летчику. Но летать ему было велено «от трубы до трубы» — от одного завода до другого. Указанный участок был единственным, где его не сбили бы свои, потому как были предупреждены. Кресты фрицевские закрасили, нарисовали звезды. Но с земли этого не видно: немец немцем. И рации нашей на нём не установили. Начальство решило испытать «мессер» в учебном бою. Вдруг летит пара яков. Их пилоты не знают, что перед ними учения. Один в рацию орёт: «Саша, ЯК с «мессером» дерётся, давай поможем!..» Мы ему снизу: «Не трогать! Это наш, свой!..» Еле успели ребят остановить. Они кружат рядышком, зубоскалят.
* * *
Только в 1950-е всё стало относительно спокойно. Работал на ленинградском «Заводе 20» ВМ Ф, где довелось встретиться с «киношниками». Для съемок фильма «Балтийское небо» понадобились И-16. Но их к тому моменту уже не было. Какие оставались — распилили на металлолом. Пришлось превращать в «ишаков» учебно-тренировочные ЯК-18: разрезать пополам, часть выбрасывать, снова состыковывать… Самолет становился заметно короче и, действительно, напоминал И-16. Остальное — мастерство декораторов. Полученные конструкции передвигались по аэродрому, но, конечно, не летали… Для фантастического фильма «Планета бурь» делал бутафорские космические ракеты. Говорят, это кино купили у нас американцы…
Мне вот что непонятно: в наших фильмах о войне — «В бой идут одни старики» и «Хронике пикирующего бомбардировщика» — авиамеханики показаны почему-то людьми пожилыми. Они летчикам в отцы годятся. Но я пожилых ни разу не встречал. Молодыми мы были — и летчики, и авиамеханики. Все мы были молодыми…