По страницам «Кронштадтского Вестника» 70-х годов XIX века

Тихая ночь. Мягкий снег. Снежинки тихо, почти не кружась, падают в синеватом свете газовых фонарей. В домах свет не яркий и очень тёплый — от свечей, от масляных и керосиновых ламп, а ещё больше от лампад. Сугробы. Снежный вихрь, поднятый пронесшимися санями. Мелкие льдинки пляшут, серебрятся в морозном воздухе. Стук копыт по булыжной мостовой, стук комьев мёрзлой земли и снега. Звон бубенцов… Освещённые витрины магазинов и кондитерских, зовущие, манящие… Город и его жители погружены в заботы, связанные с приготовлением праздничного стола, с приобретением подарков. И это не лихорадочный, безудержный шопинг, но размеренное неспешное приготовление, предвкушение, радостное ожидание чуда — Рождества… Всё то, что так трудно выразить словами, могла бы дополнить музыка. Пусть «Святки» П. И. Чайковского будут мысленным музыкальным фоном для рассказа о том, как жители Кронштадта готовились к Рождеству и как праздновали на святочных неделях.

(Продолжение. Начало
в № 51 от 28.12.2012,
№ 1 от 11.01.2013)

Бал-маскарад в Ораниенбауме

Успехом у жителей Кронштадта пользовались балы-маскарады, устраиваемые в Ораниенбауме, куда к январю, в отличие от наших дней, устанавливался санный путь. Маскарады проходили «в вокзале Ораниенбаумской станции Петергофской железной дороги… при полном оркестре бальной музыки из Санкт-Петербурга». Веселье продолжалось почти всю ночь: начинался маскарад в десять часов вечера и оканчивался только в четыре ночи. За вход брали «с кавалера 1 рубль серебром, с дамы 75 копеек серебром». Танцевальный зал был декорирован разными растениями. В буфете станции подавали «кушанья порциями, ужин и разные вина и напитки…»

Маскарад в «Эльдорадо» и каток в «Тиволи»

Публика попроще могла развлекаться в городских и загородных увеселительных заведениях. В 1870-м году на углу улиц Сайдашной и Новой (сейчас это, соответственно, улицы Велещинского и Инге) в доме Ершова открылось заведение под вывеской «Эльдорадо», содержателем которого был Т. Лилов. Вряд ли это заведение посещали члены Морского и Коммерческого Собраний. Однако, в подражание им там устраивались маскарады, где могла веселиться не столь состоятельная публика.
Кроме того, в Кронштадте существовали загородные увеселительные заведения. Одним из них был вокзал «Тиволи», часто посещаемый во время зимних праздников. Там проводились танцевальные вечера, заканчивавшиеся порой только к четырём часам утра, на которых играл большой оркестр. По сравнению с респектабельными Морским и Коммерческим собраниями, плата за вход была гораздо ниже и составляла, например, в 1870-м году с мужчин — 50 копеек, с женщин — 25.
При вокзале находились «две закладки», которые могли «за 20 коп. по окончании вечера доставить в город и обратно до Господской улицы (ныне проспект Ленина — прим. автора) одного или 2-х пассажиров». Кроме того, при вокзале имелся «каток, иллюминированный разноцветными фонарями и шкаликами…» (шкалик — стаканчик со светильней, налитый салом для праздничного освещения — прим. автора). В 1870-м году весь зимний сезон, начиная с 1-го января, в вокзале «Тиволи» ежедневно проходили музыкальные вечера, на которых, «с 5 часов вечера до 2-х часов ночи хор русских певиц и певцов…» пел «русские национальные песни и новейшие романсы». «Отдельные гостиные и зало…» могли «быть отданы для пикников. Буфет снабжён винами лучшего достоинства из известного торгового дома… кухня поручена хорошему и опытному метрдотелю».

Самый блестящий бал сезона

В 1875-м году новогодние праздники завершал «большой бал, данный… главным командиром порта и военным губернатором вице-адмиралом П. В. Казакевичем», и который, по словам «Кронштадтского Вестника», можно было отнести к числу самых блестящих балов того сезона. Он проходил в доме главного командира порта — в доме, сохранившемся и сейчас на углу улиц Макаровской и Коммунистической, известном среди кронштадтцев как дом Вирена. «В числе гостей были все адмиралы и генералы, начальники всех отдельных частей управления порта и крепости, экипажные и полковые командиры, командиры судов, иностранные консулы, городской голова, члены городской Управы, мировые судьи и прочие официальные лица». Всего было разослано 416 приглашений, всего же присутствовало на бале около 300 человек, ужинало — более 250. Туалеты дам «были блестящи и свежи…»
«Залы и обширные гостиные дома главного командира были освещены с девяти часов вечера. Перед подъездом была устроена палатка, и горели газовые звёзды». «Лестница была убрана растениями и покрыта широким ковром. В первой зале гостей принимал хозяин дома, а во второй, преобразованной из большой красной гостиной, находилась хозяйка А. Д. Казакевич. Музыканты стояли в первой зале, на эстраде, обитой красным сукном и коврами и убранной целым боскетом лавровых деревьев, камелий в цвету и мирт. В третьей зале или столовой был устроен первый буфет, убранный вазами с гиацинтами, тюльпанами и ландышами. Здесь стояли фрукты, конфеты, сладкие пирожки и кувшины с лимонадом и другими прохладительными. Из этой залы двери выходили в дамскую уборную и в довольно большую гостиную, где поставлено было всего два стола для карт. Остальные карточные столы размещены были в целой анфиладе комнат, ведущих к кабинету адмирала, из которых первая обыкновенно занята биллиардом. Здесь также был устроен обширный буфет, убранный экзотическими растениями, в котором, кроме прохладительных, всевозможных фруктов и конфет можно было также найти вино, портер и эль. Наконец, наверху, в третьем этаже, была открыта ещё целая анфилада комнат, с карточными столами и третьим буфетом». Здесь можно было «покурить и побеседовать или сыграть партию, вдали от шума и говора блестящего бала». Кроме того, на первом этаже «устроен был прелестный дамский будуар с бесконечно мягким ковром, с мягкой тёмной бархатной мебелью, — будуар, наполненный пальмами и другими растениями юга, без яркой бронзы, с матовыми лампами и нежным матовым фонариком, спускавшимся сверху. Сюда также было приято войти побеседовать, среди бесчисленных уголков прихотливо расставленной мебели, вьющихся растений и широколиственных пальм».
«В половине десятого залы и гостиные стали быстро наполняться. По лестнице тянулась бесконечная вереница дамских нарядов и виц-мундиров». В половине одиннадцатого начались танцы. До конца первой кадрили в залах было тесно, но потом нашлись «любители сражения за зелёным полем — и все разошлись по своим местам сообразно вкусу и желанию каждого». При этом «нигде не было тесно, везде было удобно и оживленно». «Независимо от буфетов, гостям беспрестанно подавали: сначала чай, потом фрукты, мороженое и конфеты. После четырёх кадрилей с буфетов исчезли цветы и растения, и… разом появилась масса разнообразных закусок, прелюдий к ужину. Между тем танцевали ещё кадриль и мазурку, с флагами, кокардами и целой корзинкой цветов, которые раздавались во время фигур. В это же время начался роскошный ужин, поданный в два приёма». «Только в шесть часов опустел дом главного командира, и огни в его окнах стали гаснуть. Гости разъехались по домам под приятным впечатлением очень удачного и блестящего праздника».
Две святочные недели пролетали быстро, но веселье не заканчивалось. Уже близился конец зимы, приближалась, наступала масленица, чтобы обрушиться на город новым весельем, смесью старинных русских и современных европейских обычаев. И снова вечера в Собраниях, маскарады, театральные премьеры, народные гуляния…

Арина Мельникова