По страницам «Кронштадтского вестника» 1860 – 1880-х годов

(Продолжение. Начало в «КВ» № 24 от 15 декабря)

Новый дом непривычно высился на углу главной улицы, не переставая удивлять – самый высокий и, пожалуй, самый красивый в городе! Огромные окна первого этажа, служившие витринами для лучших магазинов, поражали своей роскошью. А наверху, как будто с неба, разливались звуки музыки – там за светящимися окнами второго и третьего этажей среди пышного убранства зала неумело кружились в вальсе совсем юные пары, упиваясь огнями рождественской ёлки, по-детски счастливые от возможности быть как взрослые.
Для большинства же кронштадтских детей вход в этот притягательный мир пусть даже весьма относительной роскоши был закрыт. Благотворительные Рождественские праздники лишь приоткрывали его для небольшой части кронштадтских «гаврошей». Другим же оставалось только мечтать… Мечтать изменить жизнь – свою или чужую – так, чтобы этот мир стал для них доступнее…

Как вести себя на ёлке?

Вопрос этот не кажется таким уж простым. Ёлки в городских клубах, а особенно в Морском собрании, представляли собой некое подобие бала, только детского. Бал же, как строгий ритуал, подразумевал определённую последовательность действий и даже эмоций. Дети, участвуя в нём, должны были чётко соблюдать установленные правила. Несмотря на это, они были несравненно более раскованны внутренне, чем их сверстники на благотворительных праздниках. Дети, пришедшие на ёлку в закрытый клуб, были в нём «свои среди своих», «равные среди равных», в отличие от тех, кто приходил за благодеянием и оказывался тем самым в положении просящего, одалживающегося.
Видимо, потому на клубных праздниках малыши могли позволить себе и шалости, и неповиновение, и ссоры из-за подарков. Вместе с тем, ничего подобного не было на ёлках, устраиваемых благотворителями. Там дети вели себя на удивление скромно и тихо. «…Порядок был образцовый, – рассказывала газета в 1879 году о детской ёлке в 5-м флотском экипаже, – ни один ребёнок ни до чего не дотронулся
и не произвёл ни малейшего беспорядка, несмотря на отсутствие каких-либо предупредительных мер». Даже когда «началось развооружение ёлки,… порядок ни на минуту не был нарушен,… ни слёз, ни капризов не было».

Что на ёлке станцевать?

Наиболее значимым структурным элементом бала были танцы. Поэтому в элитарных закрытых клубах танцы являлись неотъемлемой и едва ли не главной частью детских рождественских праздников. Для детей старшего возраста они становились, по сути, подобием экзамена, демонстрировавшего, как и чему подготовили ребёнка его учителя. Детские танцы начинались обыкновенно в семь или восемь часов вечера, следуя за розыгрышем беспроигрышной лотереи. По свидетельству городских газет, танцующих всегда было много, и «маленькие гости танцевали усердно и веселились как нельзя более».
Так в 1880 году в Морском собрании «кадриль танцевали в три ряда вдоль всей залы». «Оживленные кадрили сменялись польками, вальсами» на ёлке в преддверии 1891 года.
«В антрактах между танцами, – рассказывала газета, – маленьких гостей просили проходить в гостиную, где показывались им туманные картины, которые смотрелись детьми с большим удовольствием».
«Особенно приятно было смотреть на самых маленьких, – писал в «Кронштадтском вестнике» очевидец детского праздника, устроенного 25-го декабря 1892 года в Артиллерийском собрании, – как они – дамы и кавалеры, имея оба вместе 7 – 8 лет, схватывались за руки и весело танцевали под звуки музыки вальс, топчась на одном месте».
Взрослым же не разрешалось принимать участие в детских танцах. Старшины собраний внимательно следили за соблюдением запрета, однако, случалось, попадали впросак, по ошибке запрещая танцевать юным воспитанникам военных заведений, не по годам отличавшихся ростом
и статью.
Детские танцы продолжались до десяти часов вечера, иногда чуть дольше. После их окончания детям категорически запрещалось оставаться в зале собрания. К их огорчению, такой порядок был принят во всех клубах. «С усталыми поникшими головками детки, – вспоминал участник одной из рождественских ёлок в Морском собрании, – начинали расходиться по домам, уступая арену для танцев взрослым». Для взрослых же праздник оканчивался далеко за полночь – в час, а то и в два ночи. Последним танцем, как правило, была мазурка или котильон.
Устроители детских ёлок в Коммерческом собрании сетовали на тесноту зала, называли его «коптилкой» (в 1860-х – начале 1870-х курение в нём было разрешено), но от танцев не отказывались. В новом же помещении клуба в доме Никитиных вход на ёлку был открыт и для постоянных гостей. Теперь, как и в Морском собрании, в танцах могли принять участие представители других сословий или других закрытых клубов, имеющие рекомендации старшин.
А потому на ёлках в Коммерческом собрании можно было встретить семьи офицеров или, скажем, чиновников, а в Морском – уважаемых в городе купцов.
На праздниках же, утраиваемых для детей из бедных семей, танцы тоже имели место, но только, пожалуй, в единственной ипостаси – в виде хоровода, как простого, понятного и не требующего предварительного обучения танца. Один из присутствовавших на школьной ёлке 1866 года в 1-м флотском экипаже вспоминал, что «детям предоставлено было резвиться по-своему при хороводных национальных песнях и музыке».
Ничего не изменилось и в 1878 году на таком же празднике в 5-м флотском экипаже. «Когда… музыканты заиграли марш, – писала газета, – дети вступили попарно в зало и весело обошли вокруг ёлки. Затем тотчас же составился хоровод, и дети пропели… две-три песенки».
Именно таким простонародным празднование уже не Рождества, а Нового года осталось в России в ХХ веке. Балы же и рождественские ёлки, некогда составлявшие важную часть дворянского быта, были утрачены, как, впрочем, и другие традиции русского дворянства.

Что же детям подарить?

Каждый ребёнок, оказавшийся на рождественской ёлке, вне зависимости от своей сословной или социальной принадлежности, получал подарок. Однако и сами подарки, и обстоятельства их вручения на ёлках в богатых закрытых клубах и на праздниках для детей из бедных семей были совершенно различны.
Так, для детей, имевших возможность посещать Коммерческое, Морское или Артиллерийское собрания, прелесть подарка заключалась, главным образом, в его неожиданности. Это должен был быть сюрприз. А потому неизменным спутником клубных детских праздников была беспроигрышная лотерея. Подарки для неё являлись частью декора помещения. Они были расставлены на специальных горках, крытых красным сукном, и все пришедшие на ёлку могли их рассмотреть и помечтать о какой-нибудь особенно понравившейся вещице. Непредсказуемость, загадочность, тайна и предвкушение её разрешения при выигрыше подарка должны были усиливать чувства и вносить в праздник элемент игры. Не менее важен был элемент удачи – лотерея давала возможность выиграть по билету за 50 копеек гораздо более дорогой приз.
Подарки на клубных ёлках не отличались практичностью. Это были либо игрушки, либо изящные бонбоньерки с конфетами и сюрпризами. И те
и другие должны были доставить ребёнку «чистую» радость, привести его в восторг, а вовсе не стать предметом обихода. При этом подарки в Коммерческом собрании отличались большей роскошью и стоимостью. Так было, по крайней мере, в 1860-х – начале 1880-х годов, до строительства Морского канала и перенесения торгового порта в Петербург – в то время, когда кронштадтское купечество процветало. Рассказывая о ёлках, прошедших накануне 1881 года, корреспондент «Кронштадтского вестника» писал, что в Морском собрании игрушки «самой грубой рыночной работы» сильно уступали игрушкам в Купеческом клубе, несмотря на то, что были куплены у известного всему Петербургу гостинодворского торговца Дойникова. Зато подарки в Морском собрании в большей степени тяготели к книгам и развивающим играм. «Следует, по нашему мнению, делать также выбор игрушек более равномерных по цене, – писал в 1878 году один из участников рождественской ёлки, – не для чего покупать особенно дорогих игрушек, но лучше избегать таких никуда не годных рыночных игрушек, каких мы заметили довольно много».
Что же касается благотворительных ёлок, то отнюдь не все дети, собиравшиеся на них, были обеспечены даже элементарными предметами быта. Потому и подарки в этих случаях носили подчёркнуто утилитарный характер.
«…При хоре музыки дети, полюбовавшись елкою, получали подарки из обыкновенных елочных украшений (съедобных – прим. авт.), а прилежнейшим из них дано по небольшой серебряной монете», – рассказывал корреспондент городской газеты, побывавший в 1865 году на детском празднике в школе при 2-м флотском экипаже. По мнению устроителей ёлки, вознаграждение должно было стать стимулом не только для самих учеников, но и для их родителей, чтобы те не считали учение занятием бессмысленным.
Весьма показательно проходило вручение подарков на детской ёлке, состоявшейся в конце 1878 года, в школе при 5-м флотском экипаже. На празднике, организованном его командиром ,капитаном 2-го ранга Спиридоном Ильичом Недельковичем, по совместительству одним из редакторов «Кронштадтского вестника», «случайно удалось присутствовать» корреспонденту газеты.
И вот что он рассказывал.
После того, как дети вдоволь порезвились вокруг рождественской ёлки, в зале «поставили стол с разложенными на нём подарками, состоявшими из шерстяных и ситцевых кусков на платья и рубашки и из книг». «Наступил… главный акт праздника – раздача подарков. Командующий экипажем… занял место за столом… и начал вызывать по списку, по старшинству баллов, сначала девочек, потом мальчиков. Подарки были назначены всем без исключения, но сообразно сделанных каждым успехов. Лучшие, имеющие кругом 5 баллов получили шерстяные материи; остальные ситец и кумач; книжки также раздавались сообразно развитию и заслугам».
Очевидно, что в выборе подарков устроители руководствовались соображениями практичности, долговечности, дешевизны и традиционности одежды, которую носила городская беднота. Мало что изменилось и спустя полвека. В начале января 1911 года на ёлке, устроенной в приюте для арестантских детей при гражданской тюрьме, тоже дарили лакомства и материи для платьиц и костюмчиков.
Дарили и ношеную одежду. Подобным образом поступало «общество о снабжении бедных одеждою», устраивая свои первые ёлки. Также поступали и попечители лютеранской церковной школы в середине 1860-х годов.
Заботясь об образовании и нравственности подопечных, благотворители вручали детям азбуки, буквари, учебники, канцелярские принадлежности, аспидные доски и тетради. Словом, подарки на благотворительных ёлках должны были не столько радовать, сколько приносить пользу. Впрочем, иногда к ним добавлялись пакетики с лакомствами, и «что-то вроде сюрпризов или дешёвеньких бонбоньерок».
При этом вручение подарков на благотворительных праздниках зачастую было обставлено так, что ребёнку нужно было как бы «доказать» своё право на него. В присутствии начальствующих лиц «каждому… производился, между прочим, маленький публичный экзамен, – рассказывал корреспондент «Кронштадтского вестника» о ёлке в 5-м флотском экипаже, – одному предлагали сказать наизусть какую-нибудь молитву, другому басню, третьему задавался вопрос из арифметики и т.д.».
И только после этого начиналась раздача подарков.
Приведённый пример не единственный. Такой порядок считался правильным и назидательным по отношению к «братьям нашим меньшим», как называла газета тех, кто стоял ниже на социальной лестнице. Детям же, веселящимся на закрытых клубных ёлках, не нужно было никому ничего доказывать, не нужно было держать экзамен, пусть даже и весьма условный. Их право на подарок не ставилось под сомнение и ничем не ограничивалось.
Два таких разных мира, два образа жизни до времени сосуществовали рядом, изредка лишь соприкасаясь и накапливая взаимные обиды…
Пришло время, и один снёс другой, объявив сословный геноцид и смыв кровью остатки дворянского быта. Вместе с ним надолго ушёл из жизни горожан и праздник Рождества…
Но это случится потом, в далёком пока ещё 1917-м, а 1860-е – 1880-е годы Рождество и рождественская ёлка объединяли верующих независимо от их сословной принадлежности, дарили радость и надежду на лучшую жизнь для всех…

Арина МЕЛЬНИКОВА